вдохновилась стихами Лорки про Олайю.

[Элхэ.]

Холод стоял такой,что белые хлопья снега падавшие на окровавленную маску лица и на грязные белые волосы больше не таяли. Рихи не чувствовала холода.Она стояла уже около получаса на морозе босая,в легком белом платье с проступающими пятнами крови в тех местах где раньше были небольшие,упругие груди полные молока,прикрученная цепями к столбу. Вязанка хвороста под ногами колола ей ступни но она не ощущала боли.

-Рихи твоя мама умерла,-говорит дядя Динар .
Девочка ,белокурая,в длинном не возрасту, черном платье смотрит на него грустно и непонимающе. Как это-умерла мама? Мама же должна быть вечной,как солнце, как река Нисса рядом с которой Рихи так любит ловить стрекоз с разноцветными крыльями.
-Ты все врешь,мамы не умирают!-хрупким,детским кулачком она бьет по плечу присевшего на корточки перед ней молодого человека,белокурого как она сама.-Ты все врешь дядя.
Рихи с трудом открывает веки,слипшиеся от снега и крови. Одним глазом она уже ничего не видит -палачи умеют делать свое дело,но вот если бы увидеть вторым...хоть на секунду....ее затуманенный взгляд скользит поверх людских голов.

Рихи растет не по дням а по часам. Пятнадцатилетний подросток,хрупкий как молодая ива,она сама еще не не ощущает силы своей красоты но мужчины на улице уже застывают как вкопанные, жадно пожирая ее глазами. С недавних пор Рихи спит плохо. Когда она закрывает глаза его лицо тотчас вплывает перед ней. Еще такое молодое. С тонкими чертами.С волосами белыми как снег,как у самой Рихи. И тело девушки стыдливо трепещет и горит до утра только при мысли о мерзости того о чем она осмелилась думать.
Динар ,который в свое время был известен как молодой повеса ,тоже стал грустен и молчалив. Тридцать пять лет. В него влюблена и прекрасна рыжеволосая Аделина,и наследница огромного состояния Лизбет но он холоден со всеми поклонницами,и кажется только радость Рихи способна вызвать у него ответную улыбку.
Она приходит к нему в ночь когда цветет сирень. Комната полнится запахом сирени и лунным светом.Приходит сама не зная зачем, влекомая проснувшимся инстинктом женщины и остается до утра.У нее прохладные бедра и горячие,опухшие от его поцелуев губы. Он принимает ее молодое тело как чудесный дар,как нечто хрупкое,способное сломаться от одного неправильного,грубого прикосновения. На протяжение часа единственное слово которое он произносит раз за разом имя-Рихи,Рихи...

Счастье не бывает вечным и сирень отцветает-Рихи, еще недавно стройная как молодое деревце,округляется, все сильнее проступают контуры живота под тонкой материей платья,все громче шепот злых языков за спиной.
И тогда уже начавший остывать к девушке Динар понимающий что факта кровосмешения не утаить предлагает ей страшную сделку. Жизнь ребенка взамен на ее собственную.
-Подумай,только,Рихи,мы совершили ошибку а заплатит малыш.Я смогу уберечь его если ты признаешься в то что совратила меня будучи ведьмой.-говорит Динар судорожно сжимая пальцы.
А Рихи с закушенными от боли губами глядит на первые хлопья снега за окном и считает до десяти что бы не заплакать от первого предательства в своей жизни. Какого же цвета глаза будут у ее ребенка-серые,с белыми крапинками как снег? Голубые,как холодное зимнее небо?Гадает она.
Ребенок. Он пошел в Динара и в нее-волосы белокурые как у них обоих,на щеках-ямочки. Там,в пыточной камере когда ее плоть терзали железными крючьями требуя признаться в других прегрешениях кроме кровосмесительного брака она закрывала глаза и видела своего ребенка,своего сына. Но никогда,ни разу даже во время самой страшной боли ,она не произнесла бы его имя - Кей. Ведь для всех них дитя ее нечестивого брак было мертво.
Первые язычки огня лижут ее босые ноги. Как хорошо Рихи в эти мгновения,наконец-то холод отступает,становится неважным.На площади-тихо и как-то торжественно. Никто не кричит как обычно "Жги ведьму!", точно холод обуздал и людскую ярость.

Через пять лет маленький,сероглазый и беловолосый мальчик стоит перед сорокалетним мужчиной опустившимся перед ним на колени.
Белые брови сердито сдвинуты.
-Ты все врешь!Мамы никогда не умирают!-и мужчина отшатывается от ребенка в ужасе закрывая глаза.

Вопрос: +/-

1. +		5	(55.56%)
2. _		4	(44.44%)
Всего:		9

@темы: сказка

---

придумалось в обед

[Элхэ.]

-Замок был сложен из черного камня в знак траура.Никто не знал его точных размеров,говорили что комнаты часто смещаются,и там где вчера была гостиная сегодня можно натолкнутся на глухую черную стенку.Говорили,что эта черная громада необитаема-столько ужасных вещей свершилось там в свое время но однажды люди увидели свет,красный свет в одной из темных башен...

Элизабет слышала эту сказку не в первый раз.Когда ей ее рассказали впервые девочке было около семи лет а сейчас ей было уже что-то около одиннадцати.Или двенадцати.
Пришел ее черед рассказывать.Не слушать.

-И вот тогда-то обезумевший Даран,потерявший во время красной чумы жену и отвел в замок свою дочь Эрижбет.

-Она была красивая,Эрижбет?-перебивает совсем детский голос. Маленький Адам сидит,засунув от напряжения палец в рот. Над ним никто не смеется.Сегодня его семилетие и его очередь слушать сказку.
-Да Адам,она была красивая и добрая.Она очень горевала по своей матери и очень любила своего отца.

Во рту у Элизабет -привкус крови и металла.Тонкая струйка из прокушенной губы некрасиво стекает по уголку рта. Руки судорожно натягивают подол слишком короткого платья на колени.
Адам держится молодцом.В ночь своей первой сказки Элизабет описалась а потом стыдясь совершенного долго пряталась от остальных.
-Винтовая лестница была старой,с крошащимися под ногами ступенями.Красный свет был нестерпимым а звуки гулких ударов в стенах замка могли бы напугать и намного более смелого человека чем тринадцатилетняя Эрижбет....Куда мы идем,папа?Все время спрашивала девочка прижимаясь к отцу но тот только усмехалась....
Элизабет не выдерживает.Рывком поднимается на ноги и убегает в темноту,в нагромождение холодных и враждебных комнат где что-то тихо постукивает,будто живое,огромное сердце.
-Что с ней ведь это же просто сказка?-спрашивает Адам,сам стуча зубами от ужаса.
Все молчат. Через две недели старшему из них, Арону,будет тринадцать и он уйдет в красную комнату как и другие.А Элизабет останется носить его ребенка. И ждать своей очереди.
-Сначала ОН вырезал Эрижбет глаза пока отец держал девочку а потом...-чей-то голос в темноте подхватывает сказку с того момента на котором остановилась Элизабет.
Сказка продолжается.Она должна продолжаться

Вопрос: -или +?

1. +		4	(44.44%)
2. -		5	(55.56%)
Всего:		9

@темы: сказка

---

Без страха

[shamae]

Аннотация: Вот такая война.
Примечание автора: Небольшой рассказ, навеянный огромным количеством прочитанного.

Страшное было время. Ужасное. Невыносимое. Каждый прожитый день был подвигом. Мы не умели жить, нас научили только выживать. У нас было только три правила. Любой человек — враг. Любое движение — опасность. Любой новый вдох — радость.
Да, мы не умели жить. Даже не знали, что это. Наш день был расписан по минутам — подъем с рассветом, прочесывание местности в поисках разных полезных вещей, обед и подготовка к войне. У нас не было детства. Ни у кого из нас. А еще не было ни одной свободной минуты, чтобы пожалеть об этом.
Война. Отвратительное слово. Самое первое, которое мы научились произносить. Колыбельными для нас служили завывания сирен воздушной тревоги. Вместо сказки на ночь — свод правил выживания и список обязанностей на следующий день. Вместо ласковой маминой улыбки — суровый оклик надзирателя. Это все — война. Мы привыкали. Постепенно, не сразу, но привыкали.
Так проходили годы. Мы потихоньку вырастали, взрослели, умирали. Кого-то находили мертвым на следующий день, а кого-то не находили никогда. Все мы верили, что те, кого не нашли просто ушли отсюда. Нам надо было во что-то верить. Во что-то хорошее. Все мы мечтали, что сами когда-нибудь уйдем. Но когда кто-то решался на это, чаще всего становился трупом.
Сегодня была ночь моего совершеннолетия. Не то чтобы это был праздник, просто теперь я должна была не только воевать, но и рожать новых воинов. Я никогда не понимала, с кем мы воюем и ни разу не видела наших врагов, разве только на картинках. Вот только часто, слишком часто, мои друзья подрывались на минах. Я ненавидела войну, как и все в моем городе. И я очень хотела сбежать. Сегодня была идеальная ночь.
* * *
Осторожно оглядываясь, я шла по улицам города. Комендантский час никто не отменял вот уже пятнадцать лет. Но, говорят, в ночь совершеннолетия всем везет на осуществление задуманного. Я добралась до стен Города. Разумеется, я не могла идти через главные ворота. Но, в конце концов, не все соблюдали правила. Я знала тайный ход. Страшный, узкий, грозящий вот-вот обвалиться, он существовал уже очень давно. Я торопливо шла по нему. Пять минут, десять, двадцать — и вот, наконец, впереди замаячил выход. Я побежала к нему. Ход вывел меня на холм. Город остался позади. Огромный, черный, неподвижный, он внушал ужас. Я отвернулась от него и посмотрела вперед. Там расстилалась огромная Степь. Мы ходили туда собирать еду, иногда нам везло, и мы находили настоящую одежду и оружие. А еще в Степи часто гибли люди. И нам с детства внушали, что из нее не возвращаются.
Стоп, а это что за черные точки? Не может быть, чтобы враги подобрались так близко к Городу! Темные силуэты копошились передо мной. Маленькие, словно муравьи — так высоко я стояла. Я могла только надеяться, что меня не видно. Внезапно низкий гул привлек мое внимание. Поспешно обернувшись, я увидела, как осыпается старинный лаз. Теперь у меня не было пути назад. Только вперед, в Степь. Но ведь там кто-то был. Эти темные пятна. Кто они? Какая я глупая! У меня же есть бинокль. Достав его из рюкзака, с которым никогда не расставалась, я направила его вниз и чуть не выронила. Это были наши командиры, те самые, что каждое утро раздавали нам задания, сейчас они устанавливали мины. Так значит, все мои друзья погибли из-за них?! Нет, это слишком, не хочу в это верить!
Внезапно, я почувствовала руку у себя на плече. Медленно, очень медленно, я обернулась, ужасно боясь того, кого увижу. Но зря. Передо мной стояла девушка. Я помнила ее. Она ушла из Города два сезона тому назад.
— Привет, — произнесла она.
Я кивнула, не доверяя своему голосу.
— Как ты? Плохо? Я понимаю. Мы все через это прошли.
— Все?
— Да, все, кто не вернулся. Пойдем быстрее, а то нас заметят, и завтра кто-то обнаружит наши трупы.
— Почему?
— Я не знаю. Мы не задаем таких вопросов. Ведь ответ нам точно не понравится.
Она повернулась и потянула меня за собой. Мне не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ней.
— Кстати, как тебя зовут? — спросила она.
— 284/к.
— Нет, глупая, — засмеялась она. — Имя. Ты же придумала его себе, перед тем как уйти?
Я помотала головой. Имя? Что это? У меня всегда был только номер.
— А что такое имя?
— Ох, как бы объяснить. Вот смотри, раньше у меня был номер 321/г. А сейчас у меня есть имя. Меня зовут Пуля. Согласись, так лучше звучит.
— Пуля. Да, мне нравится, — ей подходило это имя. Она была маленькая, и от нее веяло какой-то опасностью.
— Ну вот. А как ты хочешь, чтобы тебя называли?
Я не знаю. И тут я вспоминаю какую-то нереальную сцену из детства.
— Я не хочу быть 284/к! Я хочу быть Луной! — кричу я, запрокинув голову и смотря в необычайно синее небо. Рядом со мной друзья. Каждый уже решил, как хочет зваться. Вот только это все на один день. Уже вечером мы будем безликими номерами. У нас есть один день наедине с этим пронзительным Небом и бескрайней Степью.
— Луна, — произношу я.
И ветер, будто ждавший этого момента, налетел на меня и запутал волосы. Я подняла глаза и увидела небо. Снова. В первый раз с того самого дня. Все мои друзья погибли, так и не увидев его еще раз, а я жива. Зачем? Может затем, чтобы вот так идти за Пулей в непроглядную темноту неизвестной Степи? Чтобы, не боясь, смотреть на Небо? Чтобы у меня было имя? Чтобы хоть кто-то из нас узнал, что значит слово «жить»?
Небо, ты слышишь меня? Я научусь. Я обязательно научусь. Я буду жить. Просто потому, что уже не смогу по-другому.
Степь, ты же научишь меня? Как научила всех остальных?
И словно в ответ, тьма расступается передо мной, наполняясь мерцанием каких-то растений. Тишина уходит, оставляя нам стрекот кузнечиков и шуршание ветра по листве.
— Это прекрасно, Пуля, — говорю я.
Пуля улыбается. И я улыбаюсь ей в ответ. Я счастлива. Я больше не боюсь Города, Степи и темноты.
И я еще успеваю услышать тихий щелчок за своей спиной…
* * *
— Ну что ты будешь делать? Пугаешь их степью, пугаешь, а они все лезут. Хорошо хоть ход завалили.
Пуля, точнее, номер 321/г кивает, соглашаясь с мужчиной.
— А ведь красивая была. Но что поделаешь, работа у нас такая.
И они уходят.
А наутро в Степи найдут Луну. Она будет лежать на спине, уставившись остекленевшими глазами в невероятно синее Небо, и улыбаться так, что кто-то снова решится на побег.

Вопрос: Нравится?

1. Да		3	(50%)
2. Нет		3	(50%)
Всего:		6

@темы: проза, рассказ, драма, фантастика

---

Лечение от любви и другие ПТН

[kivenkantaja]

"Лечение от любви и другие психотерапевтические новеллы" - так называлась книга в руках электрика - монтажника, сидящего на верхней ступеньке исполинского столба, одного из тех, какими связаны линии электропередач - многокилометровые чрезвычайно напряжённые спагетти, уходящие далеко за горизонт, за окраину большого города. Он был одет в оранжевый плащ из комплекта спецодежды его смысла жизни, на его руках красовались толстенные резиновые перчатки, которыми едва удавалось перелистывать страницы.

Он уже не помнил как долго здесь находится и что вообще привело его сюда, какие люди, какие проблемы. Оголенный провод над его головой искрил и дребезжал устрашающими воплями, эта ЛЭП давно желала восстановления своей работоспособности, крича об этом с усиливающимся напором, а может и не только она, а может и весь мегаполис нуждался в этой единовременной услуге, дабы снова включиться в свои бытовые проблемы и жизнедеятельность, такую привычную и такую предсказуемую, нежели то, что происходило сейчас.
Электрик переворачивал очередную страницу, похоже, что книга подходила к концу, в его выражении лица продолжала назревать ясность и проявляться подползающее всё ближе понимание чего-то особенного, того, что он не осознавал вчера, но что теперь будет во сто крат понятнее, когда все логические схемы будут улажены, смысл будет приведен в порядок. Но вот наконец наступил момент почти эйфорический... Страница эпилога схлопнулась с остальной частью книги с особым усилием, десяток подглядывающих за происходящим ворон мигом разлетелись во все стороны с излюбленной жёрдочки. Испуганное каркание дважды обогнуло поле, оно отразилось от лесного массива, музыкально наложилось на потрескивание оголенного кабеля и также внезапно смолкло, как и появилось,теперь в округе остались лишь эти двое - просящий и дающий, пациент и доктор, проблема и её решение. Электрик сбросил перчатки, сбросил стесняющую грудь одежду, ни массивные очки, ни каска ему больше были не нужны. Резиновые сапоги, бывшие такими неудобными, полетели с 30 метровой высоты, время их полета словно замедлялось, позволяло совершить как можно больше кувырков, столкнуться с землей как можно удалённей от места бросания. Он схватил провод, сжал его обеими ладонями, с силой оттолкнулся от ступеньки и в мощнейшем прыжке воткнул провод в кубический ящик на другой стороне столба. Прозвучал победный щелчок, видно было как вдали моментально загорелись огни фонарей и окон домов... Электрик падал, под его ногами разверзлась пропасть, ускорение g быстро приближало к Земле, веки самопроизвольно захлопнулись.
***
Ха-ха-ха. Знаете? В тот момент перед его глазами не пробегала его жизнь, как это описывают в смазливых романах или оконцовке какой-нибудь плаксивой мелодраммы. У него вообще не было мыслей в тот момент. Было лишь ощущение. Описать, к сожалению, его теперь не предоставляется возможным, да и кто будет эту историю копать, ведь это же был лишь очередной несчастный случай на производстве!
Книга же, к слову, свалилась совсем рядом. Она упала разворотом вниз, санитар первой прибывшей на место медбригады, подняв её вслух прочёл лишь одну первую встречную фразу: "Редкостная чепуха! Как бы то ни было, все это меня немного успокоило." И затем всю дорогу на пути к моргу её обдумывал.

Вопрос: ?

1. +		1	(33.33%)
2. -		2	(66.67%)
Всего:		3

@темы: рассказ

---

Осень. Хандра.

[Sparrow 13]

Он смотрел серо и уныло -
Старый усталый замерзший дом.
На черных ветках синицы-проныры
Свистели в небе непривычно голубом.

Сухие пальцы деревьев скрипели,
Прося поскорее в себя впустить -
Скребли и стучали. И стекла звенели
Не в силах брошенность позабыть.

Ветер гонит листья по улицам,
Грубые пальцы ломятся внутрь.
Пускай попробуют только сунуться -
Все равно ничего не найдут

Все так же по улицам носится ветер,
Сухие листья разметывая в прах,
Все так же - за вечером серый вечер
Проходит пусто, в унынии и слезах.

Вопрос: Хорошо?

1. Да		3	(42.86%)
2. Не -а.		4	(57.14%)
Всего:		7

@темы: поэзия

---

Произведение без названия.Глава 1."Исход Кваттов"

[Максим Кот]

От автора: Первая глава моего первого масштабного произведения.Глава-тизер.Глоссарий в конце.

– Так вы утверждаете, что Кватты покидают наши границы? - A-1 отвернулся от камина и направил плоское металлическое лицо в сторону ящероподобного генерала первого класса Венуна, вальяжно развалившегося на алом бархатном диване.

Генерал задумчиво поболтал длинным раздвоенным языком в высоком стакане с синим пузырящимся Сумуслумским виски - ядерной смесью спирта из приторно сладких плодов Исина и специальных анестетиков, выдерживаемой в течение длительного времени в бочках из исиновой же коры. А-1 возможно бы скривился от столь неподобающего поведения в своем кабинете, но все, что могло меняться в его лице, это интенсивность свечения фотоэлементов.

– Их количество стремительно сокращается без видимых на то причин. - прорычал Венун, одетый в голубую форму Диоиона.

Форма состояла из прочных обитых металлом высоких армейских ботинок, из под которых были видны брюки с серебряной полосой сбоку. В брюки была заправлена идеально отглаженная белая рубашка с отложным воротником, под который уставом полагалось надевать шейный платок; но у генерала такого платка не было и на шее висел традиционный Сумуслумский амулет, изображающий одного из локальных идолов. Поверх рубашки был накинут роскошный голубой камзол, по личному желанию генерала украшенный не только серебряной символикой Диоиона, но и традиционной росписью Сумуслумов в тех же тонах. На ремне через плечо висела шпага с посеребренной гардой и синей кисточкой на навершии рукояти. На этом же ремне покоился импульсный парализатор PZ16 из гладкого матового металла, который при должной настройке мог как парализовать, так и прожарить всю нейронную сеть организма.

- Это все сектанты, продолжил рычать генерал, – лояльные правительству мирные и служащие кватты не выказали никаких поползновений.

- Что-ж ,пусть так. Это лучше, чем вероятные беспорядки , которые предсказал генерал-исанд. Хоть он и допустил столь глупую оплошность в расчетах… - мягко гудящий электронный голос А-1 словно запнулся,-… это не повод его наказывать. Вы свободны, Венун. Венун залпом осушил стакан синей жидкости, поставил его на золоченый столик рядом с диваном, встал , и поклонившись покинул кабинет.

Выйдя в стандартный металлический коридор, с отполированными полами и стенами, белыми лампами на потолке, равномерно освещающими гомогенное и абсолютно голое и безликое пространство Венун закрыл за собой массивную деревянную дверь. Он окинул её взглядом и ухмыльнулся. Дверь выглядела на этом фоне бредом сумасшедшего и галлюцинацией. “Его величество” А-1 был слишком уж забавным для обычной, пусть и мыслящей машины. Чего стоил только его кабинет с деревянной мебелью обитой бархатом, книжными полками ,подумать только с бумажными книгами! Бумажные книги в кабинете у механизма! С камином! С окном в сад… Что уж говорить о том, что А-1 был единственной на его памяти машиной, которая носит одежду, и ладно бы одежду, но “Его величество” носил черную мантию, подбитую мехом!
Венун подумал о сектантах и фыркнул.

“Традиции традициями, идолы идолами, но если бы не разумные машины, я бы сейчас в набедренной повязке прыгал по болотам, с гарпуном набрасываясь на крабов ,чтобы просто добыть еды, а не попивал бы алкоголь в роскошных кабинетах начальства. Отвернуться от разума свыше, неустанного, нетленного, продвинутого, технологичного и организованного может только недоразвитый безумец. И им может быть человек, но на кваттов я подумать не мог.”

— — — —

– Просветленный…

Имани открыл глаза. Он сидел на песчаном полу хижины на коленях , когда к нему кланяясь вошел мужчина, человек. Имани жестом указал перед собой, и человек сел.
Круглая хижина была озарена лишь тусклым оранжевым светом колбы, наполненной мосами. Имани провел рукой по полу, зачерпывая песок ,кончики его ушей, испещренные многочисленными сережками, дрогнули. Песок просыпался сквозь шерсть на его пальцах. Он открыл колбу и встряхнул ее, мосы взлетели в воздух как пара десятков мелких угольков, заиграли отсветами в больших глазах молодого кватта, делая их из желтых совершенно огненными и дикими. По стенам хижины затрепетали тени.

– Ты пришел от людей, – голос кватта был таким же сухим и шершавым, шелестящим как дюны за стенами хижины.

Мужчина разомкнул было губы, но кватт резко вскинул перед его лицом раскрытую ладонь.
– Это не вопрос. – он замолчал, сложил руки в подобие молитвенного жеста и, по очереди соприкоснул пальцы. Многочисленные деревянные и металлические кольца на них, столкнувшись, издали подобие мелодии, от которой по спине пробегает холодок. Мужчина поёжился, нетерпеливо ожидая продолжения фразы.
– Вопрос лишь один, услышь его верно, ответь если не мне, то себе, не думая долго. Зачем ты пришел?

Мужчина моргнул, нервно облизал губы и начал
– Мой народ…

Как вдруг острый коготь коснулся его лба, приведя его в замешательство.
–Когда народ хочет – народ идет. Твой народ сидит там, в дюнах, – кватт махнул головой куда то за свое плечо, так что хвост из косичек на его голове колыхнулся, и многочисленные бусины, вплетенные в длинную шерсть, издали еще один гипнотический аккорд.
Мужчина раздраженно передернулся, провел ладонью по коротким волосам и взглянул прямо в горящие глаза собеседника.
– Я пришел, чтобы остаться.


Глоссарий текста.
Кватты – в их собственном произношении Куаты. Вид антропоморфных кошачьих, внешними чертами напоминающих рысей. Верхние конечности похожи на человеческие, но со звериными когтями. В остальном тело устроено почти как у людей,за исключением хвоста,напоминающего тигриный. Средний рост сопоставим с человеческим , но особи мужского пола часто бывают ростом около 2 метров.
Зрачки узкие, уши заостренные.
Живут прайдами,как в городах так и племенным образом за пределами города.

Сумуслумы – Вид антропоморфных ящеров.Обладают сине-черной чешуйчатой кожей,строением тела напоминают людей,между пальцами имеют небольшие перепонки. Не обладают никакой растительностью на теле.Рослые и подвижные, в общей массе не уступают самым высоким Кваттам. Их глаза не имеют век, потому периодически они вынуждены облизывать глазные яблоки длинными раздвоенными языками. Имеют также широкие мускулистые хвосты,достающие до земли ,которыми могут пользоваться как третьей точкой опоры так и конечностью,но в Сумуслумских обществах считается неприличным держать что либо в хвосте.Хотя в бою хвост применяют часто. Хоть множество сумуслумов и перебралось в города , большинство до сих пор живут в деревнях в болотистой местности.

Диоион – общее название элитных войск, подчиняющихся правлению Объединенных Территорий.
Объединенные территории – государство , управляемое разумными машинами и Диоионом ,во главе которого стоит Наивысшее Механическое Божество А-1
Наивысшее Механическое Божество А-1 – Правитель объедененных земель.Разумная машина. Не столько бог,сколько монарх.Не смотря на то, что он не является биологическим , страдает манией величия ,и титул НМБ придумал себе сам. Официальное имя ,оно же титул для подчиненных и народа – A-1

Генерал первого класса – Наивысший ранг перед Генерал-Исандом (1м среди совета 6 генералов 1 класса).Высшее звание,которое может заработать любое смертное существо ,служащее в войсках Диоиона.

Исин – дерево,произрастающее на исконных сумуслумских территориях,имеет очень сладкие красные плоды, размером примерно с яблоко.

Сумуслумский виски – крепкий алкогольный напиток из плодов Исина ,которые при брожении меняют окрас с красного на синий.Готовится в бочках из коры Исина ,с добавлением некоторого количества анестетика , используемого племенными сумуслумами для охоты.Технически ,скорее вино,чем виски. Для гуманоидов и кваттов в малых дозах безвреден , в более крупных – обладает наркотическим и усыпляющим действием.

Мос – пустынное насекомое,водящееся в оазисах и вблизи воды,внешне напоминает бабочку ,в темноте их крылья источают оранжевый свет похожий на угольки

Вопрос: Нравится?

1. Да		6	(100%)
2. Нет		0	(0%)
Всего:		6

@темы: фэнтези, проза, приключения, фантастика

---

Контакт

[Перуя]

Аннотация: Наверное каждый, хоть однажды, задумывался: Есть ли жизнь в космосе? И смотрел в небо, в надежде найти там ответ на этот вопрос. Но почему, чтобы что-то найти, мы всегда идем за тридевять земель, вместо того, чтобы посмотреть у себя под носом. А может, пришельцы живут среди нас?
Примечание автора: Действие происходит в конце 20 века.

Стрелки настенных часов показывали три, без четверти, только какое это имело значение… сон не шел. За окном надрывно орали коты. И не март вроде – осень стучится в окно холодным дождем - а покоя все одно нет.
Жильцы ворчат:
- Оголтелые, - хлопают форточками, натягивают на головы одеяла, в тщетном стремлении оградиться от звуков. Не хотят люди слушать — своих забот по горло. На работу завтра, опять же. Да и не вникнуть без языка.
Один я дымлю сигаретой у окна, пытаясь постигнуть смысл кошачьей «бродилки» с убогим дизайном из гаражей и переполненной мусорки. Если коты не делят кошку - там репертуар другой, если загулявшее животное не просится домой, жалобно стеная под дверью, чего же оно мается, надрывая глотку? Может ему больно? Или...
В холодильнике оставалась попка «Докторской». Эх! Пусть лопает, горемычный. Все равно на яичницу не хватит, а у брата меньшего желудок-то, поди, поскромнее будет.
Накинув ветровку, выхожу во двор:
- Кис-кис-кис.
Нарушитель спокойствия поднимает на человека блестящие темные глаза, жалобные, просящие. Обнюхивает штанину тренировочных штанов, трется мордой о ногу, обнимает пушистым хвостом.
- Пошли.
Но к дому рыжий не идет. Вот только путался под ногами и вдруг - исчез. Оборачиваюсь, а он сидит на дорожке, обвив хвостом лапы и укоризненно глядя вслед: «Не туда».
Шлепки мокнут от излившейся из туч влаги накануне, но я не чувствую под гипнозом зеленых глаз, от которого по телу бегут мурашки. Наконец решаюсь.
- Ну, веди, приятель.
Кот трусит впереди. Бежит, оглядывается - проверяет: иду ли. Жест, ну до безобразия человеческий. И в глазах… разум светится? Да нет - лунный свет. Заворачивает за куст сирени и демонстративно садится.
- Пришли?
Делаю шаг за круг света, что щедро льет одинокий фонарь, и нога зависает над пустотой. Яма. Ремонтники давеча копались, а зарывать, конечно, опять дядя.
- Ах ты...
Справа возникает второй представитель кошачьих, судя по скромным размерам и кокетливой походке - самочка. Самая обыкновенная, серая. Оценив явные преимущества человеческого тела, свешивает голову в чернильную бездну: «Там».
«Там» - это на глубине двух метров. После вечернего дождя, «там» по колено холодной стоячей воды, а я в трениках и промокших домашних тапочках.
Выуживаю из кармана ключи, направляя вниз узкий луч брелка-фонарика. Света от него немного, но разглядеть, скажем, ступеньку на лестнице и не пронести ключ мимо замочной скважины, позволяет.
Замечаю его, изгваздавшегося в глине, не сразу. Котенок - клок меха, распластанный на обнажившейся трубе. Молчит. Дохлый, или просто из сил выбился?
Делать нечего, начал - доводи до конца.
Сигаю вниз, уже застолбив, в уме в списке дел на завтра постирушку. Комок вздрагивает, ежась от холодных брызг. Жив, чертяка. На душе становится светло и радостно: за кошаков, и от сознания того, что жертвы мои не напрасны.
- Эй, малыш.
Осторожно, стараясь не напугать, протягиваю руку и провожу пальцами между ушек, которые зверек немедленно прижимает к голове.
- Не бойся.
Аккуратно беру, боясь раздавить кроху своей пятерней, больше привычной к гаечному ключу. Котенок дрожит. Не то от страха, не то от переохлаждения, а вероятнее – все вместе.
- Держись, дурик, - шепчу я, делая носком тапка несколько ступенек в отвесной стене ямы, чтобы проще было выбираться. Котенок же, найдя в лице моей подмышки источник тепла, лишь прижался сильнее, издав первый жалобный звук. На который немедленно отозвались сверху.
Лезу, а сам кумекаю, что нельзя его в таком состоянии отдавать, помрет еще... На поверхности меня обступают братья меньшие, и я позволяю им обнюхать чадо, чтобы удостоверить, что оно живо. Но не отпускаю, хоть котенок и дрыгает лапами, пытаясь бежать к мамке по воздуху.
- Э нет, сегодня он переночует у меня, - отвечаю на недоверчивые, полные тревоги взгляды, направляясь к дому. Кошки за спиной… да, они именно переговаривались, и рыжий нагоняет, вдруг выворачиваясь прямо из-под ног. Сев передо мной, обняв лапы хвостом, смотрит мне в глаза. - С нами пойдешь?
Кот мигает и семенит вперед.
Пока меньший брат знакомится с апартаментами, переодеваюсь в чистое и купаю котенка, уже настолько выбившегося из сил, что тот не сопротивляется, даже когда мылю моську… Укутав дрожащее тельце в старый свитер, пою теплым молоком с пипетки. И все это время чувствую на себе взгляд янтарных глаз.
- Ну, все, теперь будем ждать утра.
Попка «Докторской» осталась где-то возле ямы и поставив гостю блюдечко того же молока, готовлюсь ко сну, проверив кроху. Спит. Натерпелся, бедолага… Только не уснуть. Расскажи кому, засмеют: лежу и кошках думаю. Не забыть мне, как разум в глазах светился, как они говорили, будто мысли в голову вкладывали. И вспомнилась мне передача, где какой-то ученый выдвигал гипотезу, что кошки прилетели на землю из космоса задолго до того, как природа снабдила венец своего творения интеллектом. Ведь опытным путем было доказано, что они прекрасно переносят нагрузки и невесомость. Но сейчас, их раса потеряла древние знания и выродилась. И чьи одомашненные особи, одинокие, отрезанные от мира стенами квартир, и вовсе утрачивают значительную часть языковых знаний родного племени.
И подумал я: А может не все, выродились? Живут потомки древней цивилизации среди нас, маскируются под братьев меньших… Что они думают о людях? Не обижены ли той ролью, что отвели те потомкам некогда великой, более совершенной расы? Кто знает, может, мое искреннее участие сгладит удручающее впечатление, оставив о нас более высокое мнение, чем мы того заслуживаем…
Словом, заснул только на рассвете, дав себе обещание, поговорить утром с котом как следует.

Проснувшись, когда время уже перевалило за полдень, я первым делом бросился проведать кроху… Но обнаружил свитер на своем месте, и ни следа котов. Грязной одежды, кучкой сваленной в ванной накануне, тоже не оказалось. Ошарашенный открытием, я сел на краешек дивана и потер лицо. Неужто все приснилось? Никогда бы не подумал, что могу быть таким впечатлительным. А орали коты вообще?
Впрочем, размышлять над этим было особо некогда, пора было собираться на смену, и я на время выбросил ночное видение из головы.
Спускаясь по лестнице, отчетливо услышал:
- Дня доброго.
- И вам.
Вдруг охваченный смутным чувством, я оглянулся. На пустой лестничной площадке тянулась соседская Мурка….

Вопрос: Понравилось?

1. Да		9	(90%)
2. Нет		1	(10%)
Всего:		10

@темы: проза, рассказ, фантастика

---

Конец старого мира

[Kortes D. AL]

Аннотация: столкновение воли обычного человека и стремительно меняющегося мира.
Иногда, кажется, что ежедневные бытовые процедуры нужны лишь для того, чтобы сохранить наш разум в состоянии видимого равновесия. Мы идём на кухню и наливаем в бокал воду не столько ради утоления воображаемой жажды, сколько ради желания лишний раз напомнить о том, что мы всё ещё можем вставать, наливать и пить.

Это успокаивает.

Сделав сегодня то, что делаешь всегда, можно обмануть себя. Если старательно копировать все свои действия, то вера в то, что в нашем тихом и уютном сегодня не будет никаких сюрпризов и сегодня плавно перетечёт в не менее тихое и уютное всегда.
Порой это помогает жить. Жить всё ещё, или, скажем, жить дальше.

Порой помогает терпеть. Чтобы не произошло, всегда можно вернуться к любимым повторяющимся мелочам, которые являются точками опоры в бурном течении нашего существования.
Порой – помогают ждать. Если день-вчера будет похож на день-завтра, то каждый день будет одно очень длинное сегодня.

Некто, по имени Эдвард Нокс, приложи гигантские усилия для того, чтобы совершать строго определённые действия изо дня в день.
Он, конечно, не составлял длинные ежедневники, планируя каждую секунду каждого часа каждых одинаковых суток, не ставил напоминание: «Уже, два часа Эд, пора обедать! Ты ведь не хочешь упустить бекон миссис Нидлс, верно?»
Весь смысл ежедневных действиях в их псевдослучайности. У них обычно строго ограниченный набор (сходить в курилку, перекинуться парой слов с коллегой, поцапаться с шефом, уйти домой немного пораньше, чтобы повидаться с женой и детьми и другие, не менее захватывающие), можно немного менять очерёдность (пожалуй, я выпью кофе с Марком, а потом выйду покурить с Нэтаном… хотя можно и наоборот, ничего страшного не случится), но зато они займут строгое и важное место в жизни.

День мистера Нокса слегка отличается от привычных для нас будней, по сути, из-за этого мы уделяем ему столько внимания. Он просыпается около семи утра и первым делом проверяет радио на столе кабинета. Обычно оно молчит. Нокс проверяет – радио молчит. То есть, если радио вдруг начнёт издавать звуки в форме чьих-то голосов, Эдвард будет слегка не в своей тарелке. Он уже не ждёт, что оно ответит ему.
Затем он тщательно готовит себе завтрак. В жизни холостяка есть один священный приём пищи, который он успевает приготовить своими руками и без посредников. Так что завтрак должен нести исключительно положительные эмоции! А поэтому – никакого телевизора за столом, или книг! Только человек и еда, друг против друга.
Путь на работу не займёт у Нокса много времени – семнадцать минут по полупустым улицам. Он может проехать от дома до офиса глядя в зеркало заднего вида.
Что дальше? Механический «Привет» от охранника, шум станков, проверка рабочего состояния приборов, возможно – корректировка и много-много скуки. Мистер Нокс вообще любит скуку, но нам нет особого дела до его чувств.

Не так уж необычно. Эд не сражается со злом, не спасает детей-сирот, и даже не выступает в защиту зелёных лесов от вырубки. В мире должно быть весьма много людей, чья ежедневная жизнь куда более привлекательна, чем жизнь Эдварда Нокса. Проблема в том, что в личном мире Эдварда Нокса не осталось ни одного живого человека. Он каждый день проверяет радио по привычке, сложившейся за многие годы надежды – теперь уже утерянной - на любой ответ. Он готовит завтрак, используя бесконечные запасы – для срока жизни одного человека, даже для очень долгого срока жизни одного человека.*
Он проезжает по улицам, по которым проезжают строго запрограммированные машины, призванные создать иллюзию движения вокруг. Эд даже иногда ругается с воображаемыми водителями за лихачества.
Он здоровается с роботом в форме охранника и вся его работа состоит в том, чтобы следить за механизмами, обеспечивающими ему жизненные удобства.
И иногда он действительно позволяет себе уйти домой пораньше.

Нокс приложил титанические усилия, чтобы создать кусочек мира, которые внешне выглядит как подделка жизни, которую он когда-то вёл. Нокс ненавидел свою старую жизнь, его тошнило от ежедневных ритуалов, но когда всё по-настоящему закончилось, он готов был отдать всё ради возможности вновь вести свою ненавистную жизнь. В конце концов, порой проделывание одних и тех же вещей изо дня в день очень помогает прятаться от всего света. Меняется он, или нет, Эдвард Нокс продолжит упрямо держаться зубами за свой завтрак в семь утра и кофе с коллегой – в десять.
Он заставил себя поверить, что если не изменится Нокс – то не изменится мир.

Наверное, были и другие люди. Жизнь за пределами Нокса. Но Эдвард вряд ли когда-либо встретится с ними, или хотя бы получит сообщение по радио. Он остался жить в своём мире, другие приспособились жить в новом. А люди, живущие в разных мирах, обычно не пересекаются, и даже сталкиваясь на улице, снимают шляпу и кланяются, не зная, зачем один снимает шляпу, а второй – кланяется.

Они вообще не подозревают о существовании друг друга.

---
* Всегда Свежие Продукты Саймона Фроста! Приобретайте товары только в нашей сети магазинов. Опасайтесь подделок.

Вопрос: Хорошо?

1. Да.		5	(83.33%)
2. Нет.		1	(16.67%)
Всего:		6

@темы: рассказ, драма, фантастика

---

Weather Vol.1

[Максим Кот]

Название: Weather Vol.1
Автор: Максим Кот
От автора : Автор дислектик, смиренно воспримет критику насчет орфографии и пунктуации, всяких разных синтаксисов и других свинтаксисов. Передаю ощущения в чистом виде.Буду рад, если в этом творении это удалось сделать.Плюс я пишу именно такие мини-рассказы.На образах, на эмоциях, на переживаниях. Нет цели из них что-то вырастить большое и толстое.Есть цель сделать их лучше.


Пустота.Тихая и гулкая пустота в голове орошается звуками внешнего мира, как орошается ручейком пустыня...Никак.
Снег, мокрый и тяжелый бьет своими хлопьями в стекла очков, отдаваясь звоном в ушах, возникающим резко, будто бы начинающим нарастать,
и тут же затухающим с хлопком, как от резко брошенной в лицо подушки.

Что говорят люди? Я не знаю. Не знаю вообще что происходит в этом громком и далеком мире, отделенном от меня оболочкой тела, отгороженном туманом в глазах.Иногда они закрываются.Но в этом нет нужды.Все, что я вижу - разноцветных людей, которых покидали в большую миску,
добавили немного асфальта, капнули туда экстракта серого неба, а быть может и небозаменителя, посыпали каким то неловко мороженым снегом, тщательно перемешали, и, для общей эстетической атмосферы, быть может, на чей то дурно изысканный вкус, воткнули в получившееся блюдо пару зданий и машин. Чем лицезреть это, уж лучше закрыть глаза.
Слушая неравномерный звон совсем немузыкальных очков. А снег на них почему то тает, тает, зараза на холодном стекле и капает на щеки, и получается что я вроде как плачу не глазами, а линзами очков.

Под ногами смачно чавкает, так, что можно записывать и вставлять в любой хоррор, и где- то там вокруг стоит кататонический гул создаваемый древними механическими созданиями, отфыркивающими почерневшее масло и ревматично лязгающими шестернями.Кажется, если когда нибудь они уснут, можно будет слышать как ссыпается ржавый песок в общую миску странных ингридиентов блюда, в котором кто - то решил вдруг воплотить свои самые смелые кулинарные фантазии.

Как вдруг, ощущение подсказывает на миг, что мир то переменился...Но чернота все та же, туман такой же, и пустота, и звон в ушах и мир все тот же, и очки фальшивят свою мелодию изо всех сил, напоминая то пьяного джазмена с расстроенным роялем, то некий восточный вид флейты, то ветер в пустынных дюнах.

А,пустыня! Показалось...Это всего лишь я, всего лишь ударился головой о скользкий асфальт.И угрюмо взирает теперь сверху на мое тщедушное на общем фоне тельце Небозаменитель, всем своим видом показывая что я мало того что холуй необразованный, да еще и богохульник.Но мое тело снова смыкает веки и ухмыляется,продолжая слушать лязганье древних машин, джаз пьяных стекол и звук перемешиваемого большой ложкой этого мира в миске.А с волос капают в цветастую серость странные горьковато - соленые тёмные слезы .

Вопрос: Нравится?

1. Да		5	(83.33%)
2. Нет		1	(16.67%)
Всего:		6

@темы: миниатюра

---

Брат и сестра

[Элхэ.]

Пальцы девушки быстро бегали по клавишам пианино.Черная.Белая.Снова черная.Эту мелодию Белый знал-Рах 3,мелодия смежного мира,невесть как занесенная сюда.Черная.Белая. Он подошел к пианино и грубо захлопнул крышку так что старинный,тоже нездешний инструмент загудел, словно печально жалуясь кому-то на жестокое обращение. В последний момент девушка успела убрать пальцы с клавиш.
-Чего ты хочешь,Алая,мести?- Белый был в первую очередь бизнесменом и не любил долгих и лиричных вступлений,предпочитая дела словам.
Та,которую он назвал Алой,медленно поднялась с крутящегося стула и приблизилась к Белому,заглядывая ему в глаза.
-Не мести,-она качнула головой,рассыпая по плечам длинные, медового цвета волосы.-Разве ты называешь справедливость местью,Белый?
На секунду Белый прикрыл глаза. Смотреть на Алую было больно почти физически. Обычная девушка,совсем обычная,но что-то там, в глубине глаз....
-Ты слабая сейчас.Ты многое забыла.У тебя не хватит сил и решимости.-вот что он хотел сказать Алой.-Остановись.Униженно покайся и проси прощения у тех кто предал тебя окрутив интригами и подлостью и быть может они разрешат тебе вернуться.Вот она,достойная награда за то что ты пыталаь быть доброй,пыталась помогать этим людишкам,так пожинай плоды.
Язык не повернулся.Ища внутри себя правильные слова Белый взглянул в распахнутое окно.
-Я исполню твое желание,Алая.Ты получишь свою справедливость.Всю до последней капли,-губы Белого некрасиво скривились в подобии улыбки. Шрамы не всегда украшают мужчин.
Алая улыбнулась тоже,обнажив при улыбке небольшие острые клычки.На какую-то секунду Белому показалось что она захочет поцеловать его,но она только погладила его по щеке кончиками пальцев,легкое прикосновение,точно птичьим перышком провели.Красный шелк платья прошуршал по черно-белому шахматному полу.Девушка застыла в распахнутом дверном проеме и в комнату влетел легкий весенний ветер, зашевелил странички небрежно оставленных на пианино нот. Белый понял что скорее всего видит Алую последний раз.Понял что должен сказать ей что-то важное. Возможно,слова которые она вспомнит когда будет умирать.Или-когда будет пить кровь тех кого еще недавно называла своими братьями и сестрами.
-Алая?-позвал он ее тихо но она услышав его обернулась,сузила глаз в которых поблескивали рубиново-красные огоньки.Страх за то что он заберет назад свое разрешение на право справедливости пронзил ее сердце ледяной иглой ненависти и боли одновременно.
Но Белый сказал совсем другое.
-Береги себя,Астарта,сестра...
И она улыбнулась ему в ответ-улыбка получилась чистой,искренней
-И ты береги себя,Люцифер,брат...
На секунду их маски,человеческие личины которые они привыкли носить что б жить среди людей упали,и они видели настоящие лица друг-друга. Потом девушка сделала второй шаг в дверной проем и исчезла. Белый захлопнул дверь. Потянулся. А потом зевнув сел за пианино принявшись рассеянно настукивать на черно-белых клавишах рах-з. Ему предстоял тяжелый день.

Месть

-Твои бывшие братья и сестры проклинают тебя, ты довольна?-Жестокий задумчиво покачал граненым бокалом в котором плескалась какая-то красная жидкость,затем поднял его на уровень глаз и посмотрел на кроваво-красную женщину сидевшую рядом с ним.
Алая.Теперь она была по-настоящему алой.
Женщина чуть улыбнулась.
-Их стоны-музыка для моих ушей,-ответила она с легким трудом подбирая слова на наречии,еще недавно бывшем ей чуждым.Свой бокал она задумчиво крутила в руках,оплетала тонкими пальцами.
Жестокий рассмеявшись,небрежно привлек ее к себе.
-Пей их кровь.Ешь их плоть,этот пир-в честь тебя. Кто скажет что Жестокий не Жесток воистину?-проревел он,разбивая бокал с кровью о землю.
Алая тихо поднялась со своего места.Двумя тенями за ней скользнули Черный и Беловолосая.
В своем богато украшенном шатре она опустилась на подушки,по-восточному скрестив ноги. Черный сел с правой стороны. Беловолосая склонила голову на плечо Алой..
За тонкими стенами шатра завывал степной ветер и перекликались люди Жестокого.
-Теперь ты счастлива,Алая?-Черный повторил вопрос жестокого пристально вглядываясь в молодую женщину. Когда-то давно Черный и Беловолосая ушли в изгнание вслед за Алой и она по своему ценила и любила их обоих. Настолько,насколько вообще могла любить кого-то.
Алая обдумала его вопрос.Ее пальцы сами собой сжались в кулаки,острые ногти распороли нежную кожу ладоней.
-Я не буду счастлива и довольна пока жива хоть одна из тех тварей.
В раздражении она оттолкнула Беловолосую,направляясь к выходу из шатра.
Изумрудно-зеленые глаза Беловолосой злобно блеснули.
-Хочешь,я принесу тебе головы Розовой,Синей и Красной?Я обещала быть всегда верной тебе.Я обещала что ты будешь счастлива.
Но Алая не услышала ее слов.
Потянувшись,Беловолосая вышла из шатра,провожаемая взглядом Черного. Ее не было около половины месяца. Алая скучала по ней и каждый день молилась Белому,прося его присмотреть за Беловолосой. Черный превратился в тень Алой,не покидая ее не на шаг,точно боясь что она тоже исчезнет когда-нибудь в вихре песка.Через две недели Беловолосая вернулась.Взмыленная,черная лошадь танцевала под ней,а сама девушка буквально светилась счастьем. Не поздоровавшись даже с Черным,Беловолосая пошла в шатер Алой что бы обрадовать ту,которую любила как сестру.

В узорчатом мешке Беловолосой,заляпанном кровью уже остывала голова Синей. Беловолосая смутно помнила как во время поединка она выдавила синей глаза(мягкие,желеобразные шары,и они хлюпали,да-да,хлюпали) и как потом добив ослепшую Синюю,в порыве ярости пинала ее голову из угла в угол но думала что помятый вид головы головы не оттолкнет Алую. С Красной было сложнее всего.Узкий,неприятного вида шрам пересек щеку Беловолосой и если бы не помощь людей Жестокого девушка имела бы все шансы умереть в ту ночь. Отрубленная голова Красной скалила зубы и разлагалась казалось бы быстрее,разлагалась от своей ненависти. Оставалась только Розовая. Самая слабая из троих. Беловолосая помнила-когда Алая была одной из тех к Розовой она относилась иначе чем к прочим.А потому Розовую было решено доставить живой.
Алая с трудом открыла глаза. Этот мир тяготил ее.Если бы не оставшиеся незавершенным дела она была бы сейчас там,с Белым, с тем кто прикосновением мог прогнать боль. Первым что она увидела были две женские фигуры. Беловолосая.Сумасбродка умчавшаяся две недели назад незнамо куда,прихватив с собой только пятерых людей жестокого. Развязав пропитанный кровью мешок Беловолосая вытряхнула прямо од ноги Алой две полуразложившиеся головы ее заклятых врагов и Алая рассмеялась.Одновременно с ее смехом послышался вскрик второй женщины.У повернувшейся на него Алой широко распахнулись глаза-перед нею стояла Розовая.Узкое лезвие Беловолосой блеснуло у горла Розовой.
-Хочешь что-нибудь сказать ей? Попрощаться?-Беловолосая усмехнулась.
Алая лишь качнула головой. Она все еще немного любила Розовую но ведь та предала ее как и остальные...Третья голова шлепнулась на пол, добивая несчастный,перепачканный ковер.Обняв Беловолосую Алая поцеловала ее прямо в заживающий шрам,и та радостно улыбнувшись приняла болезненную ласку. Утром,покинув обнявшихся во сне Беловолосую и Черного Алая ушла. То что произошло восстановило справедливость,ненависть покинула ее сердце и ничего больше не удерживало ее в этом мире. Где-то,очень далеко,совсем в другом измерении Белый играл на пианино лунную сонату. Алая не сомневалась что если очень постарается то сможет открыть захлопнутую ею три года назад дверь

Вопрос: да-нет?

1. Да		3	(50%)
2. Нет		3	(50%)
Всего:		6

@темы: миниатюра, сказка, проза

---

Льдистая вершина горы

[Kortes D. AL]

Аннотация: Зарисовка на тему тонкой границы между кажущимся и настоящим.

Плотная куртка от ветра не спасала. Злобный, колючий, он с упорством старого осла кидал кусочки мокрого снега в лицо – только успевай вытирать очки.

Даже вздохнуть нельзя, едва раскроешь рот, как в глотку ворвётся мороз, застудит грудь, прогонит остатки тепла…

Вот и приходится кутаться в шарф на пол-лица. Я в очередной раз вытер очки, взмахнул рукой, стараясь вбить кирку поглубже…

…Взбираемся третий день. Группа старая, слаженная, не первый подъём, не последний, надеюсь. Ползём по отвесной стене сплошного камня. Связываться тут верёвкой – гибель для всех, сорвётся один, потянет за собой всех. Сначала кто-то ищет площадку повыше, покрепче, скидывает верёвку, подтягивает остальных…

…Кирка соскользнула, я повис на одной руке, нелепо размахивая киркой, боясь выпустить её из рук, как будто в ней заключалась вся моя жизнь. Камешек в ладони дрогнул, я успел похолодеть от ужаса до того, как понял, что падаю. Удара я не помню.

Темно.

- Где я?

- Здесь.

Голос отчего-то показался женским и очень молодым, низким, с насмешливой хрипотцой.

- Где – здесь? – с нажимом спросил я.

- Какая разница? Ты сорвался, забыл?

- Помню, - мрачно буркнул я. – Это точно было?

Голос хмыкнул.

- Какие доказательства ты требуешь?

Я замолчал. Темно, хоть глаз выколи!

- Я умер?

- Всё может быть.

- То есть.

Голос вновь рассмеялся:

- А что ты чувствуешь?

- Ничего, - проанализировав своё состояние и медленно начиная впадать в панику, ответил я.

- Может, это и есть твоя смерть?

- Но я мыслю!

- Следовательно, существуешь? – в голосе прорезалось откровенное издевательство. – А что чувствуешь? – Повторил он.

- Ничего, нехотя повторил я.

- Может, это важнее мышления? – голос улыбнулся. Улыбку я почувствовал – хотя чем не знаю, холодную. Жуткую. – А вдруг, жизнь – это посмертные галлюцинации плода манго, вызванные желудочным соком какой-нибудь твари? А вдруг, когда жизнь кончается, всё начинается заново, по тому же пути – вечно? А вдруг, это уже повторялось тысячи и тысячи раз, и мы ведём это разговор от начала времён?

- Замолчи! – изо всех сил кричу я – пытаюсь кричать. – Ведь я чувствовал как жил! Я помню! Она всё ещё во мне, ощущения, я жил… живу!

Голос безумно захохотал.

…Меня трясло. Да это же меня кто-то трясёт! Открываю глаза.

- Ты как?

Молча смотрю в небо. Потом улыбаюсь и поворачиваю голову:

- Да вроде, живой.

 

Вопрос: Понравилось?

1. Да.		1	(33.33%)
2. Нет.		2	(66.67%)
Всего:		3

@темы: сказка, рассказ, приключения

---

~Вернись чистым

[Vixen venoma]

Аннотация: Люди всегда мечтали повернуть время вспять, возродить то, что было мертво. Несколько столетий спустя, когда научный прогресс шагнул настолько далеко, что смог возрождать умерших, богатая колонистка Наима решается вернуть умершего сына подобным образом. Мечты обернутся трагедией, ибо то, что ушло, вернуться не может.
***
- Вы уверены, что желаете именно этого? – ярко-голубые глаза доктора,казалось, смотрели прямо в душу.
Наима, зашелестев дорогой тканью, согласно склонила голову. Футуристические стены больницы нелепо контрастировали с её нарядом, хотя она тщательно готовилась к этой поездке. Там, на её родной планете, где, куда не взгляни, всюду красной песок и ультрафиолетовое небо, её одежды выдавали в ней женщину богатую, наделенную определенной властью. Именно эта власть и дала Наиме возможность исполнения её давней мечты.
- Вы должны понимать, что несёте за последующие действия отвественность, Ди’стра. Не смотря ни на что, последующее зачатие, беременность и социальная адаптация таких детей находится еще в стадии эксперимента. Мы должны предупредить вас, что большинство родителей отказались от таких детей из-за их низкой социальной устойчивости. Ваш будущий ребёнок может проявлять гипертрофированную агрессию, даже ненависть ко всему тому, что ему не понравится. Вы также должны понимать, что, хотя мы берём клетки вашего погибшего ребёнка, получившийся продукт уже не будет вашим погибшим сыном. Для поддержания жизнеспособности мы подселяем в его организм симбиот, который повышает его иммунную систему и регенерацию, однако, также служит причиной для эмоциональной нестабильности.
Наима кивала головой на каждое слово доктора, но внутри у неё пылал ярким пламенем огонь нетерпения. Совсем скоро её Сети снова будет с ней, Наимой. Она во второй раз ощутит, как он толкается ножкой, как будет присылать ей цветочные сны, в которой красной песок пахнет пряностями, как снова улыбнётся ей свои красивыми губами, как назовёт её матерью…
- Вижу, что вы не собираетесь отказываться от своего решения, - с коротким вздохом сказала доктор и, вызвав сенсорную панель, указала Наиме, где нужно поставить крест в знак согласия. – Из-за того, что ваша планета находится далековато от нашей Системы, вам будет предложено последующие дни до оплодотворения провести здесь.
- Да. Конечно, - с сильным акцентом, выдававшим в ней обитательнцу Систем третьего порядка, ответила Наима. Ярко-голубые глаза доктора насмешливо блеснули. Нажав на кнопку вызова персонала, она как можно вежливей улыбнулась. Наима видела, как это выглядело фальшиво. Конечно, все они тут презирают её. Они привыкли к напыщенным, выглядевшим, как роботы, ультрамиллиардерам, владеющим целыми Системами. Подобные Наиме здесь были редкими гостями.
- Прошу за мной, - вызванная медсестра вызывала ассоциации с улыбающейся куклой. Наима подобрала шафрановые юбки и, держа спину неестественно прямо, вышла за ней.

Беременность протекала легко. Наима с восторгом отмечала все изменения, происходившие в ней: ведь с каждой минутой она была близка к тому моменту, когда её сын окажется у неё на руках. Единственное, что омрачало её радость, были сны.
Сны-предвестники, как их называла старая Шая, одна из старейшин, дурные сны. В них Наима бежала босыми ногами по раскалённому красному песку, и воздух пах не чудесными пряностями, как раньше, а огнём и пеплом, а где-то вдалеке, где небо сливалось с горизонтом, маячила маленькая, худенькая фигурка её сына. Но как только несчастная мать приближалась к ребёнку, небосвод темнел, и на землю обрушивался огненный дождь, погребая Наиму под горячими осколками камней и пепла.
Иногда Наима с криком просыпалась. Старая Шая была уверена, что этот ребёнок не приведёт к добру, да только какое было дело до чужих домыслов Наиме?
Ведь третьего дня, любуюсь пурпурным закатом, она почувствовала, как впервые шевелится, пока ещё очень тихо, её Сети.



Воздух, которого еще так недавно не хватало в лёгких, окрасился громким, пронзительным воплем только что родившегося ребёнка. Наима смочила языком потрескавшиеся губы и осторожно улыбнулась. Маленький Сети плакал, не умолкая, будто решая использовать силу лёгких на полную мощность.
- Ишь, какой голосистый, - весело заметила акушерка.- Принимай сына, мамочка.
И Наима с каким-то богохульном благоговением приняла из её рук крошечный смуглый комочек, сотрясающийся от непрерывного плача. Она принялась напевать ему колыбельную, которую постоянно пела тому Сети, мёртвому Сети.
Малыш затих, услышав тихий напев, и Наима поразилась, увидев его глаза – совершенно взрослые, умные глаза на крошечном личике младенца. Они смотрели на неё так внимательно, так изучающе, что Наиме на мгновение стало жутко. Потом Сети протянул крохотные ручонки к её лицу, и женщина растяла, сбросив с себя все сомнения.
- Поставьте подпись здесь и здесь, - перед глазами уставшей Наимы появилась сенсорная панель. Она благодарно улыбнулась акушерке и доктору.
- Спасибо, что подарили мне право на счастье.
Доктор покачала головой. Наима видела в её глазах сомнение. Но какое ей было дело до чужих домыслов, когда у неё на руках барахтался, словно маленьких лягушонок, её долгожданный Сети?....



- Маала, зачем ты ударила Керру?
- Она посмотрела на мою маму.
- Но, Маала, разве на твою маму нельзя смотреть?
- Она только моя мама. Никто не может смотреть на мою маму, кроме меня.



Маленькие твёрдые пластины рассыпаны по каменному полу. Наима с гордостью наблюдает, как её трехлетний сын легко складывает отдельные пластины в целые предложения. Сети любит подолгу возиться с пластинами, а ещё он любит сидеть у матери на коленях и слушать, как она поёт. А Наиме нравится погружать пальцы в его тугие чёрные кудряшки. Иногда Сети начинает мурлыкать, как котенок, и Наима заливисто смеётся.
Её ребёнок гораздо умнее остальных детей колонии, но обществу сверстников он предпочитает материнскую ласку.
Иногда она берёт смуглую ручонку Сети в свою, и они вдвоём прогуливаются по бесконечным красным дюнам в ожидании заката солнца. Сети заворожено наблюдает, как пурпурные лучи окрашивают песок в невероятные цвета, а потом, будто по мановению какого-нибудь бога, на лиловом небосводе вспыхивают миллиарды маленьких звезд.
Обратно они идут молча, иногда Сети начинает придумывать сказки о богах, которые затаились и спят. Наима внимательно слушает, признавая про себя, что сын сочиняет истории гораздо лучше её.


- Не могу поверить!- Наима удивлена не меньше, чем её высокопочтенный муж: через пару месяцев их семья станет несколько больше. Сети не нравятся эти разговоры, он не понимает, почему должен делить маму с кем-то еще. Он просит древних богов, кто посылает ему золотые сны - сны, где они еще грозны и могущественны,– помочь ему, чтобы мама была только его. Но древние боги молчат, и Сети злится.
Наима не замечает перемен, происходящих с её маленьким Сети, не слышит тревожных разговоров о его вспышках ярости, и даже когда он поднимает руку на свою учительницу, отказывается воспринимать сей инцидент. Она вся в грёзах о новой большой семье, её сны вновь наполнены цветочными запахами и сладкими пряностями.
Иногда Наима просыпается от того, что на неё кто-то смотрит. Она открывает глаза и видит только тень маленькой мальчишеской фигурки, быстро удирающей прочь.
Несмотря на все мольбы Сети, его братишка рождается крепким и здоровым. Отец и мать сияют от счастья. Сети подолгу разглядывает братика, но так и не может понять, чему все так радуются. С ним ведь даже не поговоришь! Сети презрительно фыркает и убегает на дюны. Ему нравится изучать пески. Сети знает, что всё имеет конец, даже кажущиеся бесконечными красные барханы, тянущиеся вперед на многие сотни километров. И с каждым днём ему удаётся всё дальше и дальше отдаляться от дома.
Однажды он нашёл прекрасный голубой оазис с растущими возле воды цветами божественной красоты. Он сорвал один цветок, чтобы подарить его маме, но пока он нёс цветок домой, безжалостное солнце высушило его, и цветок завял. С яростью Сети бросил цветок на песок и растоптал его. Новое душевное состояние пришлось ему по вкусу. Домой Сети явился поздно ночью, когда лиловое небо стало чёрным, как смола. Конечно, мама его ругала, но как-то слабо, рассеянно. Ведь сегодня маленький братец сказал своё первое слово. Сети было обрадовался и попытался поговорить с братиком о божественном цветке и бескрайних дюнах, но опять братик посмотрел на него своим ничего выражающим взглядом, и Сети замолчал.
До чего же бесполезное существо! Наверное, нет в мире бесполезней и ненужней вещи, чем этот несмышленый объект. Песок полезен тем, что он шелковистый и мягкий, в него можно закутаться, как одеяло. А это существо совершенно бесполезно.
С такими невесёлыми мыслями и засыпал обычно Сети. А потом он придумал способ сделать маму снова только его.



Их планета сделала вокруг солнца еще четыре оборота, прежде чем Сети смог отыскать то, что ему требовалось. Несмышленыш уже не казался таким жалким, но смысла и толку от него было хоть чуть. Сети считал достижением, что братец хотя бы передвигается на двух ногах, как человек, а не барахтает крошечными отростками в воздухе, словно навозный жук.
Дождавшись очередного праздника, когда в доме станет шумно и от многочисленных гостей нельзя будет спрятаться, Сети подбежал к младшему брату. Тот сидел в окружении нянек, которые попеременно угощали его фруктами и конфетами. Сети был уже большой, поэтому на угощение,предложенное ему,презрительно фыркнул.
- Я хочу поиграть с Иалу, - сказал он нянькам, и те нехотя отпустили его маленького братца с ним. Иаул доверчиво посмотрел на старшего брата.
- А во что мы будем играть?
- Я покажу тебе одно место, - Сети взял Иалу за маленькую ручку и повёл в пустыню. Братик никогда не был посреди бескрайних барханов,и поэтому это зрелище увлекло его.
Он шли очень долго. Небо уже успело стать лиловым, и маленький Иалу начал плакать, что он устал и хочет домой. Сети терпеливо уговаривал его подождать. Вдалеке забрезжили очертания разрушенных руин.
- Что это? – Иалу вмиг забыл про усталость и смешно затопал ножками в сторону чёрного силуэта руин.
- Это храм древних богов, - ответил Сети.- Они жили здесь задолго до нас. Они были мудры и жестоки. Некоторые из них спят внизу.
- А я могу на них посмотреть? Ну,хотя бы одним глазком? – от восторга у Иалу перехватило дыхание. Старший брат кивнул головой.
- Видишь этот колодец? Он ведёт прямо к богам.
Иалу радостно рассмеялся. Он никогда не видел настоящих богов, пусть даже и спящих.
- Я, конечно, тоже очень хочу видеть их, но ты можешь идти первым, - разрешил Сети. Иалу в нерешительности застыл над зияющей бездной колодца. На него пахнуло холодом и сыростью.
- Ну же, не трусь! – рассердился Сети. – Иначе боги разгневаются, что к ним пришёл такой трусишка!
Хоть Иалу и порядком струсил, но виду он решил не подавать. Ему хотелось хоть раз превзойти в чём-то старшего брата, и поэтому он, подгоняемый насмешками Сети, сделал шаг навстречу черной пропасти.
Он издал короткий вскрик, потом раздался глухой удар, и воцарилась мёртвая тишина, изредка нарушаемая порывами ветра. Почему-то в руинах ветер выл наиболее сильно.
Сети ещё какое-то время вслушивался в темноту, но тишина в колодце была спокойна и безмятежна. Тогда Сети поднялся, отряхнул песок с коленок и побрёл к дому, слушая песни ветра.
Гости ещё не разошлись, и поэтому Сети тихонько влез на колени к улыбающейся матери, которая взлохматила ему чёрные упругие кудряшки.
- Набегался? От тебя пахнет пустыней.
Он прижался к ней, вдыхая аромат корицы и каких-то незнакомых ему, но вкусных запахов.
- Мама?
- Что такое, Сети?
- Ты ведь всегда будешь только моей мамой? - в его глазах Наима прочитала напряжение, как будто этот вопрос долго мучил его.
- Конечно, Сети. Твоей и Иалу.
- А если Иалу не будет?
- Тогда только твоей, Сети, - внутренне содрогнувшись про себя, успокоила сына Наима. Тот блаженно улыбнулся и положил ей голову на плечо. Этой ночью, пока няньки и служки искали Иалу, ему опять приснился золотой сон. Боги благодарили его за маленького брата. Сети был рад, что боги на него больше не сердятся.
Ведь они выполнили его самую заветную мечту.

Вопрос: ?

1. Да.		4	(100%)
2. Нет.		0	(0%)
Всего:		4

@темы: рассказ, драма, фантастика

---

[aarizona]

Мир после ядерной войны. Новая цивилизация. Генетическая программа, начатая тысячу лет назад, движется к завершению.

За десять дней до летнего солнцестояния, когда жара все нарастает, загоняя людей в прохладные подземелья, ночью в небесах начинается шторм прозрачных цветных сияний. Огни до неба, в которых танцует Темная Госпожа. Зеленые, синие, бирюзовые ее шелка. Почти для всех жителей Города Темная Госпожа — всего лишь взбалмошная богиня летних ночей, покровительница юности, которая с легкостью пустится в пляс с яссиром, вышедшем на дорогу. Вот только закружит она с такой же легкостью, и не пощадит, не пожалеет, не поцелует в лоб перед тем, как тело скроется под песками мужа ее, Господина Пустыни.
Девушки молятся Темной Госпоже до рождения ребенка.
Мужчины жаждут встречи с ней вечно.
И только самые умелые из яссиров откапывают в своей генетической памяти воспоминание о маленькой девочке Мари, которая всю жизнь прожила на станции Проекта Пустыни, и умерла ради Проекта Пустыня в искалеченном ядерной войной мире.
Умерла, чтобы исполнилась мечта.
Чтобы Проект стал явью.

За десять дней до летнего солнцестояния рашад Али приглашает к себе второго по силе яссира, чтобы погрузиться в транс и вспомнить, воскресить в себе тысячелетний давности разговор.
Пустыня живет традициями, уже тысячу лет Пустыня за десять дней до летнего солнцестояния вновь вспоминает, ради чего начиналась генетическая программа. Многие верят, что она вот-вот закончится, что его сын будет Мессией, что при их жизни сказки, которые кормилицы рассказывают девочкам и бесплодным мальчикам, станут былью.
Али до зубовного скрежета хочет, чтобы все оставалось по-прежнему: бури, аасимы на стенах, боги Великой Пустыни, приходящие во сны.
Но Али — рашад, а это значит, что он ведет генетическую программу к финалу, назначает отцов и матерей, следит за здоровьем детей. Не может отступить от заложенного в его гнилые гены стремления завершить Проект.
Сегодня ночью Али узнает, сколько поколений осталось до появления Мессии.

Яссира зовут Шерил, они знакомы уже давно, и сегодня Али чувствует приближение Шера, вкус его разума издалека. Кисловатый, настоянный, очень терпкий.
Али слышал от отца, что другие рашады видят мысли людей цветным комком. Но его, Али, дальтонизм и проблемы со зрением ведут к совсем другому типу восприятия.
Иногда Али хочется узнать, какова на вкус кожа Шера.
Яссир одет в свободные брюки, рубашку и высокие ботинки. На голове намотан тюрбан. Это поколение уже почти опустошило довоенные склады, ха. Но яссиры, соколы, единственные, кто может совершать долгие путешествия по Пустыне, всегда были чем-то лучшим, чем простолюдины.
Али усмехнулся.
Он тоже был чем-то лучшим.
Шер перебирал в руках четки. Четыре из одиннадцати бусин уже были раскрошены и потеряны. Шерил сумел пережить четыре бури. Четыре путешествия. Он видел два живых и три мертвых Города, считая родной Оранжевый.

Шер уходит из дома Али следующим утром. Легко поднимается с низкого топчана, натягивает четки на запястье — яссир чувствует, что еще в одной бусине появилась слабина. Такие ночи можно считать почти полноценной бурей.
Шерил быстро осматривает жилище рашада — захламленное, бесхозное настолько, что его можно назвать логовом. Порядок, пожалуй, только в книгах и бумагах. Только в тех областях, которые не нужны рашадам, хранящим знание о настоящем, и яссирам, лелеющим тысячелетнюю историю Пустыни.
Одна книга оказалась сдвинута со своего места и небрежно брошена рядом. Шер берет в руки толстый том с железными уголками на обложке, листает, поморщившись. Осторожно возвращает все на свои места — многолетняя привычка, в Пустыне не должно оставаться следов твоего присутствия, во всем мире не должно оставаться следов твоего присутствия — и уходит. Его ждут дела, самое важное из которых — воспитание самого сильного яссира Оранжевого города, мальчишки на четыре года младше Али.

Рашад вытягивается на топчане и вжимается в стену. Парень кусает запястье. Ему снятся кошмары. Ему всегда снятся кошмары. В зыбкой дреме видений он понял, что Шер ушел, что на оставшиеся несколько часов сна — никакой поддержки, никакого спокойного прикосновения к затылку, ничего, что помогло бы сбежать от Безымянного бога, следующего за каждым рашадом по пятам, до рождения и после смерти.
К полудню жизнь в городе затихает, сворачивается ленивыми змеями в двориках и за стенами домов. Али ждет этого времени с нетерпением. Люди исчезли, скрылись, и теперь можно выйти на солнце, прижаться затылком к белым стенам домов, коснуться ярких стеклянных плиток на них, обозначающих генетические последовательности.
Щуриться, разглядывая сквозь ресницы слепяще-яркое солце.
Радоваться.
Али даже задремал, и ему привиделся встрепанный старик-ученый, который держал на руках младенца с отсохшей левой ручкой и затянутыми бельмами глазами. И столько любви было в глазах старика, столько обожания и чистой веры в будущее, что хотелось верить: это ребенок будет жить в новом, лучшем мире.
Али вздрогнул от прикосновения к плечу: перед ним стояла женщина в простом платье-абайя и смотрела прямо в глаза.
И небо, казалось, светилось в ее взгляде.
Али зажмурился и помотал головой.

Вопрос: ?

1. +		0	(0%)
2. -		1	(100%)
Всего:		1

@темы: проза, фантастика

---

Интервью

[kivenkantaja]

- Это куб, профессор?
- Нет, теперь это шар.
- Когда мы сможем проверить?
- Сейчас, я включу свет.

Несколько длинных рядов люминисцентных ламп, потрескивая, осветили лабораторную комнату и сотворили 3 тени - профессора, репортера и...

- Как у вас получается так угадывать, профессор?
- Никак, я сам создал его. Считайте, что это первое в мире вещество, повинующееся человеческой мысли. Теперь я снова выключу свет, подам напряжение. Вот та-а-ак... И пусть теперь это будет, к примеру, тор.

Свет снова зажегся, на столе лежал бублик из кремового, похожего на пластилин материала.


- Это сенсация, вы же понимаете!!! Думаю это сможет совершить переворот в многих областях науки!
Профессор улыбнулся.
- Предсказуемый вывод, мистер, однако... боюсь, что вы опережаете события. В своих исследованиях я нашел, что успешность проводимого эксперимента зависит на прямую от душевного состояния субъекта, это, понимаете ли, как чистота мыслей, ясность ума, или может более научно выражаясь "состояние микротранса".
- Вы считаете, этого будет трудно достичь?
- Нет, я считаю, что если люди научатся хоть сколько-нибудь долго держать свой разум под контролем, то в конечном счете разовьются до полноценного самостоятельного управления реальностью. Это вещество тогда, логично, просто окажется невостребованным, хотя... Может поначалу, в качестве тренировки и будет полезно, однако есть одно но.
- Какое но? Это всё по-настоящему шокирует, профессор!
- Шокирует? Кхм, да, вот в этом то всё и дело. Именно поэтому в это никто не поверит, а вера - это и есть самый первый необходимый шаг на пути к управлению материей, как показали мои исследования. Это может представиться нелепым, но, похоже, именно её проявление объясняет все чудеса, приведенные в самых различных религиях и суевериях во все времена существования человечества. Человечество не готово к такому. Переворота не будет, лично я так полагаю, хотя, конечно, теперь всё в ваших руках, уважаемый, уж так заведено.
- Спасибо за ваше бесценное интервью, профессор! Это окажется на первых полосах, об этом узнает весь мир, черт меня побери!..

Они выпили по чашке кофе, затем распрощались в восторженных тонах . Когда дверь за репортером захлопнулась, профессор удобно расположился на диване и медленно закурил. Он снова, глядя в потолок, погрузился в размышления о судьбе, о счастье, о смысле человеческой жизни.

Вопрос: ?

1. Да		2	(66.67%)
2. Нет		1	(33.33%)
Всего:		3

---

"Мир из кнопки"

[D-r Zlo]

Он никогда не знал, из чего получаются его миры.
Это происходило само собой: пока он маленький, он не мог думать мыслями и литературным словом - он думал образами и картинками. Собственно, ему исполнилось шесть лет, а он до сих пор не умеет читать: звуки не идут ему в уши, а между концертом Бетховена и рокерской музыки, доносящейся из колонок старшего брата, он не видел большой разницы. Он даже материнские интонации почти не различал, и дело тут вовсе не в глухоте, а в какой-то аудиальной невосприимчивости, мешающей ему проникнуться написанным словом и музыкой текста. То ли дело картинки!
Впрочем, ему невероятно повезло с мамой: в то время как его бабушка с трагическим придыханием говорила своим подругам, что её внучок растёт дебилом, мама догадалась об этой особенности сына и рисовала красивые картинки к каждой букве алфавита. Он с восхищением смотрел на них, и в голове его рождались ураганы сменяющих друг друга образов, один прекраснее другого: Алмазы, которыми достаточно постучать друг об друга, чтобы от удара на землю посыпалось золото; Абажур, внутри которого вместо лампочки светит фея; Апельсин, наполненный изнутри апельсиновым (или лучше клубничным!) джемом...
- А, - с трудом произнёс он.
Таким образом, он узнавал и новые слова, которые, за неумением писать, запоминал исключительно на слух; получалось плохо, но другого выбора у него не было.
И из этих слов в его голове рождались и проживали свое быстротечное существование самые невиданные и невероятные миры...

Ребёнком быть в какой-то степени удобно: каждая картинка, каждая мусоринка, каждое естественное действие преломляется и превращается не то в магический обряд, не то в нечто фантасмагоричное и волшебное, не то в совершеннейший сюрреализм.
Возможно, у других детей это было не так, но вот лично он и не мыслил другого существования: дорожки - это не дорожки, это циклопического размера пути, усеянные бриллиантовой крошкой; шаг - не шаг, а постоянная борьба с другими мирами, чтобы те не утащили, не нарушили общий ход его невероятного мира. Он смотрел на скрепку и видел вместо неё тощую злую цыганку с внешностью маленькой разбойницы из мультика про "Снежную Королеву"; вместо крылышка от киндер-сюрпризовского самолетика - толстого, неуверенного в себе мальчишку; вместо шатающихся от ветра деревьев за окном - зрителей, бьющихся в экстазе и аплодирующих неизвестному исполнителю...
Удивительные ощущения: когда ты не знаешь, насколько различаются твои фантазии и их объект.
Как-то так он и придумал свой первый полноценный мир.

Вообще поначалу это даже не было миром: это была история - про четырехлетнюю девочку из многодетной семьи, чью старшую сестру похитил какой-то грифон, и она вместе со своей семьей отправилась на её поиски. Для того, чтобы попасть в этот мир, надо было нырнуть через кнопку лифта...
Эта история выросла в его голове сразу после того, как им поставили новый лифт.
Он завороженно смотрел на кнопку вызова: не было в ней ничего примечательного, кроме того, что, при всей своей суровой металлической простоте, глазик её сверкал красным светом. И именно это его и завораживало: он никогда раньше не видел кнопок, в которые была бы врезана маленькая лампочка. Одним за другим в его голове мелькали образы: что в этой кнопке есть маяк, на котором сидит человек и ждёт корабля, что это глаз чудовища, от которого надо срочно спрятаться - пригнуться, например, что... Мыслей было много, но история полностью сформировалась лишь после, когда он уже несколько раз поездил в нём. Он сравнил предполагаемые полеты на грифоне с его поездками в лифте и понял, что они невероятно похожи; тогда и родилась эта история про девочку, похищения и другой мир.
Эта история немного отличалась от всех прочих, что он придумывал: она держалась с ним долго. Действительно долго.
Он продумывал каждый сюжетный ход, каждую малейшую подробность, прорабатывал рождающийся мир. Поначалу он был красный, целиком только красный, и всё в нем были красного цвета, будь то люди, реки, зелень или вещи. Потом он немного усовершенствовал свой мир: всё в нём было нормального цвета, кроме неба - вот небо как раз и было красного цвета, меняющего свой оттенок в зависимости от времени суток. Он был летающим, этот мир: остров, висящий в воздухе. Потом он превратился в остров, свободно плавающий по морю, и не было у него основания. Он рассказал об этом папе, но папа разумно ему ответил, что в таком случае этот остров должен был перевернуться при любом шторме. Папины доводы он принял к сведению, но это не помешало ему серьезно обидеться и дать себе честное слово, что теперь все свои миры он будет придумывать только сам. Он вообще был очень тщеславным мальчиком, не желавшим ни с кем делить свои фантазии.
Он всерьез заболел своим миром; родители отнеслись к этому вполне благосклонно - и если папа ещё ворчал и называл сына "фантазёром", то мама оценила увлеченность сына и теперь рисовала иллюстрации к алфавиту, основываясь на выдуманном мире сына.
- Что это, как ты думаешь? - спрашивала она, показывая картинку с перевернутым зонтиком: в его истории герои добрались на нём до острова детей-сирот.
- Вонтик! - картаво восклицал он, восхищаясь красотой маминых работ.
- А с какой буквы оно начинается? Ну же, подумай, ты же прекрасно это знаешь.
- Вввэ.
- Зззе.
- Вввэ.
- Ох, горе ты луковое, - вздыхала мама, мысленно отмечая про себя, что надо отложить денег на логопеда. - Ну правильно, что уж.
И он радовался вместе с ней, только совсем не по этому поводу - а потому, что его мир от таких посиделок становился больше и красочней.

Сначала казалось, что его мир умер - примерно в тот момент, когда он перешёл из младшей школы в старшую. Он тогда стоял на собрании, кого-то хвалили, кого-то ругали, а он просто стоял и постепенно осознавал тот факт, что как прежде уже не будет. Что ему пора уже понять, зачем он сюда ходит - не просто автоматически и с невероятным трудом зазубривать то, что давалось в младшей школе, а нести ответственность и разбираться в тех знаниях, что он получает. Это осознание резко вспороло его сознание, и на свет, взамен жизнелюбию и фантасмагоричному волшебному взгляду на мир, пришли растерянность и покорность. Ну а что делать, если нужно себя вести действительно именно так?
Отец, конечно, был доволен. Он не был фанатиком взрослого поведения, вовсе нет, хотя иногда и намекал маме, что сын должен себя вести боле зрело и сознательно - но он также и понимал, что всему должно придти своё время. И он дождался этого времени, и теперь забота о воспитании сына легла по большей части на него - тем более что у мамы в то время начался рецидив различных заболеваний, о которых её сын не имел никакого понятия, и ей было просто не до этого.
Однако его мир никуда не ушёл, тем не менее.
Он пытался вернуться к тому состоянию, когда истории и миры вырастали в его сознании с естественной легкостью, но это получалось всё равно куда тяжеловеснее ранних фантазий. Тем более он не мог не опираться на свежеполученные знания, и постепенно в его историях стали появляться элементы того или иного мультфильма, книги... Глупо, конечно, об этом говорить, но иногда он использовал в своих историях даже названия книг из журнала "Мир книги", которые выписывала мама - и в каком-нибудь волшебном фэнтезийном боевичке с элементами "Бакуганов", "Покемонов", "Кто подставил Кролика Роджера" и прочих фильмов появлялись такие выражения, как "роковой котенок", "дом падшей любви", "сладострастная преступница", "марш погибшей молодости" и тому подобные. Это звучало уморительно, но мама делала вид, будто совершенно не замечает такого откровенного плагиата, и говорила своему сыну "Хорошо, милый", "Это очень славная история" и "Расскажи мне что-нибудь ещё".
Только этот мир красного солнца оставался без изменений.
Несмотря на то, что все его выдумки претерпели трансформацию в более сознательные и взрослые истории, этот мир он трогать боялся. Он был его отдохновением; он перестал в нём жить, но каждый день возвращался к нему и с любовью вспоминал свою так и не законченную историю. Его герои не вернулись домой, не стали взрослыми людьми, не ушли, подобно Элли и многим другим - наоборот, они каждый день попадали в разные ситуации, которые им подстраивала злая и прекрасная колдунья, и с успехом из них выпутывались; и похоже это было больше на бесконечный сериал, нежели на логически завершенное произведение. Несмотря на то, что, по прошествии лет он понимал, что мир его невероятно наивен и, пожалуй, является слишком детским, он не мог от него отказаться и тем более - попытаться улучшить или что-то в нём изменить.
Возможно, в какой-то момент это и убило его мир: ведь ему, как и любому существу, нужно развиваться, а не стоять на одном месте.

Ему около четырнадцати. Папа был им очень доволен: мальчик сочетал в равной степени правильное мужское воспитание и невероятную чувствительность, превратившуюся у него не в бессильную слабохарактерность, но повышенную эстетическую восприимчивость.
Он уже давно начал писать: ещё с десяти лет, когда он, наконец, освоил грамоту и понял, что слово написанное является отличным проводником между тем, что происходит в его голове, и окружающими людьми. Впрочем, популярности у него мало: его идеи по-прежнему слишком абсурдны для нормальных ребят из литературных кружков - для него до сих пор отзывалась мучительным позором история, когда он рискнул зачитать вслух свой рассказ про семью, где было 26 детей. Ему тогда было одиннадцать лет, и идею для этого своего рассказа он взял из учебника французского языка, где рассматривал фотографии детей под буквами из алфавита, но кого это интересовало?
С тех пор он писал исключительно для себя. И для мамы.
Он на время забыл о той истории, про мир из кнопки лифта; просто было недосуг. Его голову переполняли другие, более земные истории и идеи, где было мало волшебства и больше - красивого быта и психологии. Сказалось увлечение О"Генри и хорошими советскими писателями 60-х . Мама, впрочем, тосковала по его миру, и ему было неловко, когда она начинала перебирать свои рисунки к его истории. Конечно, она рисовала и к другим его произведениям, но, как она говорила, в них не было этой легкости и очаровательного волшебства.
Он же старался о нём не думать, чтобы не начать стыдить себя ещё больше.
Хотя всё-таки он о нём вспомнил - после очередного разговора с мамой; примерно в то же время он начал ходить к школьному психологу - на удивление адекватной женщине, чей кабинет являлся для него оплотом спокойствия в этом раздирающем изнутри мире. Она поила его чаем, слушала, играла в настольные игры, просвещала в литературе и музыке и была совершенно удивительной женщиной. Он тогда ей и рассказал про всё - про то, какую ностальгию испытывает по своему детству и как его стесняется, про то, как тоскует мама, с каким трудом ему удается прежняя легкость его миров - и так далее.
Она его ни разу не перебивала, не дополняла, не заканчивала за него предложения в своей манере - просто слушала. Под конец, когда он завершил свою исповедь, она налила ему чай сказала:
- Ты прав, если миру суждено умереть, он должен это сделать. Но любую смерть надо проводить достойными похоронами.
- Иии? Что же я должен сделать?
- Пойди навстречу своей маме и напиши об этом книгу.
Он замолчал, не зная, что ей и ответить. Только пробубнил про себя "Ну, наверное, я подумаю", и больше не возвращался к этой теме.
Ко всему, что умирает, он относился примерно с одинаковой схемой, вычитанную из "Кладбища домашних животных": идея проста - если хочешь сохранить хорошие воспоминания об умершем, просто дай ему умереть и похорони. Конечно, ты можешь попытаться воскресить его, но тогда не удивляйся, что ты будешь иметь дело с зомби-монстриком. Это относилось к отношениям, к идеям, людям - всему угодно. И то, что ему сейчас предложила психолог... ему казалось эта идея напрасной гальванизацией трупа. Логичной, но напрасной.
После неё он пошёл домой; в глубоких раздумиях зашёл в подъезд и нажал кнопку лифта.
Лампочка внутри этой кнопки не работала уже неделю.
Он вздохнул и посмотрел наверх, ожидая, когда спустится лифт. Да уж. Некоторые вещи действительно надо оставить мёртвыми.

Вопрос: Ня?

1. Ня!		5	(100%)
2. Не ня.		0	(0%)
Всего:		5

@темы: проза

---

Симбиат. Кусочек №1. Исправлено

[Hiisoto]

Автор: Акира (Хисото) Накамура
Бета: Shell~dare
Гамма: Miss-ouri
Иллюстрации: Леди Инферналь
Формат: роман
Жанр: фантастика, постапокалиптика
Возрастное ограничение:18+ (сцены насилия и слеш)
От автора: в прошлом посте с первым кусочком были недочеты. Была проведена коррекция текста. И снова вынесена на ваш суд.

Начало

Мир находился на грани вымирания. Большая техногенная катастрофа в отдаленном прошлом уничтожила всю растительность на планете, превратив ее в безжизненную пустыню, заваленную горами мусора и пыли. Небо заволокли серые тучи, которые время от времени изливались кислотными дождями. Это делало природные водоемы непригодными для использования, опасными для жизни.
Выжило лишь небольшое количество людей, которые совместными усилиями основали город с быстро развивающимися технологиями. Особое внимание уделялось медицине и инженерии. Все было направлено на то, чтоб максимально облегчить и улучшить жизнь людей в новом мире.
В городе было несколько уровней, деливших его обитателей на классы. На самом верху жили правители и чиновники, окружившие себя всеми благами цивилизации. Ходили слухи, что они даже научились выращивать цветы. Правда, никто из обывателей этого не видел, но люди продолжали тешить себя надеждами, что когда-нибудь во всем городе появится зелень.
Средний уровень принадлежал рабочему классу и простым горожанам. Условия жизни были не самыми лучшими, но вполне достойными. Хотя и не обходилось без строжайшей экономии, особенно в том, что касалось еды и воды.
Нижний уровень был отведен под тюрьму и трущобы. Также здесь можно было встретить охотников за головами мутантов, выискивающих очередную добычу.
Что происходило за пределами городских стен, для большинства жителей оставалось загадкой. Лишь немногие охотники рассказывали байки о том, что там, в пустоши, есть еще люди. Но никто особо в это не верил. Еще никто не возвращался из пустыни, простиравшейся на много миль вокруг, и поэтому считалось, что там, за пределами города, жизни нет.

Ученые города не сидели сложа рук, а стремились улучшить жизнь. Сперва это были кибернетические протезы, микрочипы и прочая компьютерная технология. Но она быстро уступила место биоинженерии. Прорыв совершила сыворотка, названная симбиатом и вызывающая искусственную мутацию человека. Предполагалось, что она станет заменой кибернетики, позволит излечивать болезни и возвращать утраченные конечности, а в дальнейшем поможет сделать и самого человека сильнее и устойчивей к новым условиям обитания.
Но ныне эта разработка превратилась в символ престижа. Чем богаче и влиятельней был человек, тем большее количество симбиатов он себе приобретал, совершенно не задумываясь, как это может сказаться на его здоровье. Ведь не было долгосрочных клинических опытов. Сыворотка была изобретена всего пять лет назад, но быстро получила одобрение правительства на дальнейшее использование.
Желающие приобрести себе шипы, хвосты, клыки и экзоскелеты выстраивались в очередь перед лабораторией. Кибернетические протезы и имплантаты стали вчерашним днем. И те, кто еще вчера с гордостью хвастался перед друзьями своими киберконечностями, бросились заменять их симбиатами.
И столь великая цель, как спасение жизни, превратилась в торговлю экзотикой. Правительство не видело в этом ничего плохого, пополняя казну за счет желающих изменить себя по новой технологии. О возможных рисках умалчивалось, дабы не пугать население.
Вживление симбиатов выглядело, на первый взгляд, безобидной операцией, но на деле не всегда проходило без последствий. Нередко в ходе слияния случались различные сбои, и несчастный пациент превращался в мутанта с полностью измененным ДНК.
Таких было принято безжалостно уничтожать. Правительство, с целью скрыть масштабы неудачных операций и избавиться от их последствий, назначало немалую награду за каждого убитого мутанта. Это повлекло за собой появление новой профессии, неизвестной городу ранее – охотников.
Они прочесывали нижние уровни, отлавливая и уничтожая неудачливых «модников». Не всех из них было легко поймать и уж тем более убить. Что делало охоту на них не только прибыльным, но и очень опасным занятием. Ведь то, что получалось в результате, уже не было человеком. И, по большей части, даже не было разумным.

Про наиболее опасных и неуловимых мутантов в городе слагались легенды. Жители нижних уровней с ужасом пересказывали друг другу страшные подробности встреч с ними. Самой будоражащей воображение обывателей была легенда о Черном Ящере. По описаниям редких очевидцев, он был похож на человека строением костей, усиленных экзоскелетом. Но на этом сходство заканчивалось. Кожа его была темно-зеленой, практически черной. Спутанные волосы до плеч, больше похожие на шевелящиеся водоросли, черные с одной стороны пробора и белые – с другой. Глаз у монстра было четыре, черных и блестящих, с трудом различимых на темной коже. Рот усеян острыми зубами, тоже черного цвета, отчего улыбка от уха до уха становилась еще страшнее. На руках и ногах имелись длинные и острые когти и шипы. Также разной формы и размеров шипы шли по позвоночнику, переходя на длинный хвост, увенчанный жалом.
Никто не знал его настоящего имени, даже если оно у него и было. Поймать легендарного Черного Ящера стало делом чести для каждого профессионала. Вот только выполнить этот заказ не удавалось уже на протяжении пяти лет. Ящер ловко уходил от охотников, передвигаясь как по канализации, так и по улочкам города. А те немногие, что смогли все же его выследить и загнать в угол, уже никогда не расскажут об этом... Их изуродованные трупы до сих пор находят в канализации.
Но никто даже не догадывался о том, что, несмотря на кошмарную внешность, тварь не утратила разума, в отличие от остальных неудавшихся симбиатов. Монстр быстро приспособился к своей новой жизни, научился скрываться среди людей. Он неплохо ориентировался в городе, и жил тем, что сам стал охотником на мутантов...

Лергоз шел по улицам, кутаясь в длинный плащ с капюшоном, скрывавшем большую часть лица. Шарф закрывал остальное, а руки скрывались в кожаных перчатках. Хорошо, что когти можно было убрать, равно как и шипы. В таком виде он практически не выделялся среди людей. Даже столь подозрительный наряд не привлекал внимания. В городе встречались личности и более странно одетые.
Например, вон тот парень, что стоял на перекрестке под салатовым зонтиком, спасаясь от кислотного дождя. Лергозу было проще, чем людям, ведь его кожа невосприимчива к таким осадкам. А вот парню нужна защита.
На серой, пустынной в этот час улице он выглядел ярким пятном. И дело было не только в зонте. Сам парнишка тоже был ярким. Платиновые волосы с ярко-рыжими прядями, собранные в разлохмаченный хвост, доходили ему до лопаток, зеленые, слегка отсвечивающие безумием глаза смотрели на мир через странного вида очки зеленоватого цвета. Они были монолитны, словно одна линза, и полностью защищали глаза. На вид ему не больше двадцати лет, стройный, немного худощавый. Его можно было даже назвать красивым молодым человеком.
Впрочем, Лергозу было не до него. Он изучал карту. У него было несколько заданий на отлов мутантов. Но сначала он намеревался зайти совсем в другое место. К сожалению, улицу можно было перейти лишь в этом месте, так как из-за дождя на дороге образовались большие лужи, а охотник только пару дней назад купил новую обувь. И топить ее в кислотной жиже на второй день не хотелось. Вот и пришлось Лергозу ждать, когда загорится зеленый пешеходный сигнал светофора. После этого пешеходный переход слегка приподнимался, позволяя безопасно пересечь улицу.
Парень под зонтиком уставился на стоящего рядом мужчину.
– На мне что, грибы растут? – спросил Лергоз. Голос у него был несколько хриплым.
– А что, такое бывает? – невинно осведомился блондин, продолжая изучать странную личность.
– Еще раз посмотришь в мою сторону – убью! – пообещал Лергоз.
– Подумаешь, – хмыкнул парень, быстрым движением откинув непослушную челку с глаз. – Больно надо смотреть на такого странного типа.
– Вот и не смотри, – мрачно посоветовал мутант.
Загорелся зеленый и он, быстро перейдя на другую сторону улицы, свернул направо. Он хотел навестить свою подругу, которая была ему дороже всего на свете. И очень порадовался, что странный парень направился в другую сторону.

В небольшой квартире на седьмом этаже жили две девушки, подруги детства, ставшие практически сестрами. Обе рано остались без родителей, и теперь выживали, как могли. Они мечтали стать известными модельерами, разрабатывали и шили для редких заказчиков одежду, надеясь, что когда-нибудь она будет пользоваться большим спросом, и они смогут открыть свой собственный магазинчик.
Пока же пошив одежды приносил сущие копейки, поэтому Риана работала официанткой в кафе, расположенном рядом с домом. У неё были черные волосы, правильные черты лица и крепкая, ладно скроенная фигурка. Обладая бойким характером, она неплохо вписывалась в жизнь кафе, заряжая посетителей своим жизнелюбием и оптимизмом. Ее подруга, блондинка с шикарной фигурой, Нао, работала продавцом в магазине антикварных товаров в соседнем с кафе здании. Так что подруги могли почти всегда во время рабочего дня переброситься парой слов и поддержать друг друга в случае неприятностей. Работа не доставляла им особого удовольствия, зато приносила неплохие деньги, на которые они и жили.
Когда Лергоз зашел в дом, девушки как раз завтракали, собираясь на работу. Он вежливо поздоровался, проходя в комнату.
– Привет! – обрадовалась его появлению Риана, и встала, чтобы достать чашку и для него.
– Не нужно, Ри, – остановил ее мутант. – Я... Я уже завтракал. Может, как-нибудь в другой раз.
– Жаль, у нас сегодня очень вкусные кексики, – улыбнулась брюнетка. – Может, возьмешь тогда с собой?
– С удовольствием, – согласился Лергоз, и улыбнулся. Он мог себе это позволить, так как шарф надежно скрывал его лицо.
Он сел на диван рядом со своей подругой, чувствуя себя немного скованно. Нао, заметив это, извинилась и убежала в магазин, оставив подругу наедине с возлюбленным.

Вопрос: И как теперь?

1. Лучше		3	(75%)
2. Все равно не очень		1	(25%)
Всего:		4

---

Случай в метро

[kivenkantaja]

- Осторожно, двери закрываются, следующая станция - Бауманская, - оповестил пассажиров женский голос на записи, и поезд тронулся.
Вагон был полон, если не сказать переполнен, для вечера буднего дня - ситуация типичная. Это был тот самый знаменитый поезд "акварель", пространство которого включало целую художественную галерею из репродукций шедевров знаменитых русских художников.
Меня не интересовали картины. Я стоял, оперевшись на поручень левой рукой, мои голени подпирали коленки сидящих передо мной пассажиров. Это меня не заботило, я не утруждал себя оставаться на ногах в момент очередного закругления пути, я просто почти валился на людей, ограничиваясь лишь длиной задействованной в упоре конечности. Конечно, думаю, сидящих это раздражало, но они молчали, что же, это их дело. Внимание моё было обращено к звучащей в плейере меланхоличной инструментальной мелодии, как нельзя лучше соответствовавшей моему текущему настроению, текущему тонкой капелькой оттаявшей сосульки по грязному после зимы оконному стёклу.
Слева рядом со мной стоял невысокий пожилой мужчина в зелёноватом осеннем пальто. Он деланно засуетился, по-видимому, ему тоже предстоит выходить, что ж, я кивнул, не поворачивая головы, чуть обернулся к двери, давая понять впереди стоящим о наших с мужчиной намерениях. Все замерли в ожидании высвобождения из этой душной заперти.
Однако поезд перед станцией тормозить не стал, напротив, он еще только добавил скорости к и без того мотающемуся из стороны в сторону составу. Пассажиры занервничали, это было правда нечто из ряда вон выходящее, кто-то сообразил нажать кнопку вызова машиниста, после трех продолжительных гудков, в ожидании окончания которых замер почти весь экипаж кажется взлетающего вместе с поездом вагона поезда, последовал ответ: "Поезд захвачен. Через 3 минуты вы умрёте".
***
Далее, Господи, я не помню как у тебя оказался, просто одномоментно появился здесь. Да и, вероятно тебе это известно лучше меня, и вообще зачем я тебе всё это рассказываю, ведь ты знаешь обо мне всё. Прости, что не оправдал твоих надежд и прожил жизнь в пустую, поддавшись основным слабостям человечества как и все... И всё же дай мне еще один шанс, пожалуйста! Хотя... да что я спрашиваю, ведь ты всегда нас прощаешь. То есть... да, ты прав, я прощаю себя.

Вопрос: Варианты:

1. Есть надежды		9	(90%)
2. Полный провал		1	(10%)
Всего:		10

---

The mechanical innocent

[Vixen venoma]

Аннотация: XХII век.Вирус вампиризма давно стал бичом нового века, уничтожая в человеке всё самое ценное. Секс-работник робот Шестой испытывает сложную привязанность к вампиру Лэй
Примечание автора: Написано после очередной неудачной попытки просмотра "Сумерек",желая перенести любовную линию вампир+ в постфутуристический мир. Задумывалось,как эксперимент в стиле Олдисса и Бредбери, что вышло - судить уже не мне.
***
Жажда обретала всё более и более пугающие формы, и под языком начало мерзко покалывать, будто миллионы иголочек впивались в нежную слизистую оболочку. Лэй облизнула пересохшие губы и сильнее надвинула капюшон толстовки. Редкие тени прохожих не замечали тоненькой маленькой фигурки.
Лэй почувствовала божественный запах, сродни тому, как ребёнок впервые узнаёт запах какого-нибудь экзотического цветка. Рот наполнился слюной, и Лэй едва сдерживалась, чтобы не выпустить на волю своего зверя. Ей требовались неимоверные усилия, чтобы вести старую, как мир игру – игру кошки и мыши, охотника и жертвы.
Жертва стояла на углу, ни о чём не подозревая.
Пепельные волосы, короткая стрижка. Одет в чёрное твидовое пальто. Высокий рост. И запах, который буквально сводил с ума, заставляя броситься вперёд, разорвать на части, впитывать этот запах всеми порами кожи…Это просто нечестно!
- Да, дорогая. Передай трубку Чарли. О, Чарли! Привет, сынок!
Лэй вдруг осознала, что если сейчас она не выпьет этого милого молодого человека, то Голод разорвет её пополам.
- Конечно, ты обязательно станешь астронавтом, как папа….Только не на Плутон, там в это время холодно,а ты не любишь носить зимние вещи…
Лэй одним прыжком оказалась возле потенциальной жертвы. Молодой человек резко обернулся, его серые глаза вспыхнули от страха.
- Не делай этого, - неслышно прошептали плавно очерченные губы.
- Не могу, - одними глазами возразила ему Лэй и ловко, подобно обезьянке, запрыгнула на него, обвив ногами бёдра, и прильнула ртом к сонной артерии, нервно пульсирующей на нежном горле жертвы. На язык упали первые капли сладкой крови…
- Данага! Данага! – вдруг пронзительно закричал кто-то вблизи. Лэй резко заметалась, как раненная лиса. Жертва тихо всхлипнула и обмякла на тротуаре. Тени прохожих поспешили к нему. Неподалеку лежал разбитый коммуникатор. На нём навсегда застыло изображение маленького мальчика с такими же серыми, как у папы, глазами.
Лэй двумя гигантскими прыжками взобралась на крышу ближайшего дома и затаилась за трубой с одиноко торчащей на ней телевизионной антенной. Выждать, пока всё не успокоится. Лэй попыталась слизнуть капли крови, запекшиеся в уголках губ. Слишком мало, чтобы выжить. Она только еще больше раздразнила Голод.
Наконец, крики внизу стихли. Лэй слышала сирену скорой помощи. Ей было жаль несчастного – ведь теперь он тоже должен был стать данагой. Вирус, циркулирующий в её крови, передался и ему. Смертельный вирус, который заставляет человека отказаться от всего, что ему дорого, и нападать на себе подобных. Пережившие нападение данаги имеют всего два варианта развития событий – либо вирус уничтожит и их, превращая в нечеловечески жестоких существ, либо медицина уничтожит вирус, вытравливая в организме человека всё до последней капли. Так или иначе, человек умирает. Лэй хотела бы, чтобы смерть была более милосердной к этому человеку.
Ведь у него есть сын Чарли, который мечтает стать астронавтом.


Данага скинула с себя серую толстовку, оставшись в мешковатой чёрной кофте и потертых джинсах. Густые темные волосы она собрала в хвост. Жаль, ничего нельзя было сделать с глазами – приближалась ночь, и надеть солнцезащитные очки было всё равно, что признаться, что ты – данага. Лэй знала, что происходит с её глазами во время Голода. Она знала, что когда Голод берёт верх, её глаза становятся бледно-голубого, нечеловеческого цвета. Они светятся, будто флуоресцентные рыбы во тьме.
Прыжок вниз – и Лэй как ни в чём не бывало пошла по чёрной блестящей реке асфальта. Улицы почти пусты, никто не выходит из дому после семи вечера. И, хотя Лэй только раз встретила себе подобную данагу, она прекрасно понимала людей. Никому не хочется стать ужином для всегда зверски голодных данаг.
После семи вечера город будто вымирает. Остается лишь светящийся розовыми огнями район Кристалл Плаза – место, где собираются роботы. Именно там стоит искать жертв, припозднившихся зевак, пришедших за порцией механической любви. Нынче человеческие проститутки слишком дороги, и жрицы любви уже давно имеют вместо сердца батарею питания.
Лэй сворачивает туда, где призывно блестят вывесками десятки публичных домов. На улицах полным-полно роботов, торгующих собой. Роботы-мужчины и роботы-женщины, все как на подбор, прекрасные волосы, томные улыбки, блестящие глаза, роскошные бюсты и крепкие задницы, ультра-короткие наряды и манящие речи. Но даже машины чураются её появления. Какая-то робо-проститутка грязно ругается, завидев Лэй,и она чувствует себя, как лисица, забравшаяся в чужой курятник. Огромные часы на жидкокристаллическом мониторе показывает без двадцати восемь.
***
Шестой неспешно прогуливается вдоль оживленного перекрестка. На нём кожаное пальто и кожаные же брюки, а светлые короткостриженные волосы он щедро заливает лаком, как в старых фильмах позапрошлого века. Зелёные глаза тревожно выискивают в толпе данагу. Она должна придти, она всегда приходит!
В кармане пальто Шестой нервно мнёт пальцами пакет со свежей кровью. Ему приходится уговаривать своих клиенток на извращенные сексуальные игры. Но они всегда остаются довольны.
Ведь, если ты когда-нибудь попробуешь робота, ты больше никогда не захочешь мужчину.
Он то и дело кидает взгляд на огромное цифровое табло. Без двадцати восемь. Слишком рано. Сначала она должна попытаться поохотиться. Утолить своё звериное «я». А потом, когда она будет на вершине отчаяния, когда Голод будет толкать её на безумные вещи, она придёт к нему,и за пакет с кровью будет делать то, что он пожелает.
Так всегда бывает.
Каждый вечер он стоит с новым пакетом крови и ждёт свою данагу.
Девять минут десятого. Он уже успел удовлетворить еще одну клиентку. Он уже знал, чего захочет от своей данаги.
Ровно десять. Он выхватывает своим супер зрением её изможденное бледное лицо из толпы раскрашенных цветных пятен. Она приближается к нему очень быстро.
Шестой знает, что она на пределе.
- Лэй, - тихо говорит он.
- Пить, - жалобно произносит Лэй. У неё перед глазами пляшут тёмные мошки, и ей кажется, что её сейчас вывернет наизнанку.
- Пойдём, - Шестой берёт её маленькую ручку в свою твердую холодную руку и ведёт в клуб. Лэй не замечает, куда идёт, она находится в трансе. Хозяин клуба улыбается, завидев их. Он считает их потенциальными клиентами и всегда даёт скидку на комнату.
Всегда одну и ту же. В ней тёмно-красные обои, тусклый свет флуоресцентных лампа и маленькая неудобная кровать.
Шестой достаёт из кармана пакетик с кровью и наблюдает за реакцией Лэй. Её бледно-голубые глаза разгораются, как дьявольское пламя.
- Пожалуйста, - молит его данага, но у него свои планы на этот вечер. Он снимает своё кожаное пальто и аккуратно вешает его на спинку стула. Лэй от нетерпения скребет ногтями по спинке кровати. Шестому нравится тянуть время. Ему нравится чувствовать превосходство хоть над кем-то. Его запрограммировали на эмоции. Чтобы лучше понимать своих клиенток. А потом – он и сам не понял, когда это произошло, так это случилось внезапно,- он осознал, что может чувствовать вне зависимости от программы, заложенной в нём. Чаще всего он чувствует привязанность.
Как будто маленький золотой молоточек нетерпеливо стучит по железным клеточкам его тела.
Привязанность – его Голод,и именно поэтому ему важна эта данага. Ведь с ней он может удовлетворить свою потребность в привязанности.
Он позволяет нетерпеливым рукам Лэй сорвать с него рубашку, но останавливает её, когда её мягкие губы уже впиваются в его холодную шею. Он отстраняет Лэй от себя, надрезает пакетик и выливает содержимое на себя. Кровь впитывается в его синтетическую кожу, так похожую на человеческую плоть. Со стороны кажется, что он надел красную рубашку.
Лэй сначала замирает от неожиданности, а потом кидается на него, как собака на кость. Она лакает кровь, слизывая её с холодной кожи, и все малейшие нервные окончания, которые есть у Шестого, пронзительно гудят от накрывающего его блаженства. Лэй вылизывает его дочиста, а потом он целует её в окровавленные губы, не чувствуя их вкуса.
Он всё отдал бы только за то, что почувствовать вкус крови на её губах.
- Люблю тебя, - одновременно произносят они.
Любовь – разменная монета, которой они оплачивают свои вечерние времяпровождения. Это единственное, что осталось у Лэй, и единственное, что может принять Шестой.

Вопрос: +\-?

1. +		3	(50%)
2. -		3	(50%)
Всего:		6

@темы: история о любви, рассказ, фантастика

---

А за написанием этого рассказа меня чуть не поймали...

[Элхэ.]

Кей
В этот раз Кей была необыкновенно симпатичной. Это преподаватель младших классов Кевин Сноу заметил сразу же как только директор ввела новенькую в класс и попросила представиться. Смело выйдя на середину класс Кей поведала что зовут ее на самом деле Нина Роуз, что она американка с русскими корнями,что ее папа- нейрохирург а мама домохозяйка и что у нее есть собака по клички Бритни.
-Я назвала ее так в честь Бритни Спирз,она очень музыкальная,всегда подпевает когда слышит классный диск,-Кей доверчиво оглядела класс своими голубыми глазами и улыбнувшись пошла к свободному месту между Джастином и Розой.
Весь урок Кевин тайком изучал ее. С виду она казалась совершено обычным ребенком-среднего роста,худенькая,с большими голубыми глазами и ярко-белокурыми волосами (которым никогда уж не суждено потемнеть). Одна из самых красивых Кей которых он только видел-конкурировать с ней пожалуй могла только Алиса Меридью,тогда,два года назад...на память от Алисы он оставил себе черную ленточку которую девочка носила на шее. Это было нарушением правил осторожности-обычно он никогда не брал вещи Кей, обычно он никогда не вступал в сексуальные отношения с Кей ,правила которые он сам для себя установил и благодаря которым еще не оказался за решеткой. Вот и сейчас-нужно было ждать. Случай представился только спустя два месяца. Шел сильный дождь, хрупкая белокурая фигурка топталась у выхода из школы изредка высовывая под дождь ладошку,что бы проверить не стал ли он утихать.
-Тебе помочь,малышка?-рука Кевина сжала худенькое плечико Кей. Косточки под рукой-совсем тоненькие,птичьи.Ребенок доверчиво кивнул,подписывая себе смертный приговор.
-Куда мы приехали,мистер Сноу,это же совсем не мой дом!- Кей вскрикнула от сильного удара по лицу.
Они уже был за городской чертой. Многоэтажки уступили место фермерским домикам,да и те потом пошли на убыль,изредка появлялись пустые,полуразрушенных хибарки-места обитания бомжей и прочих представителей городского дна. А иногда-сексуально озабоченных парочек За волосы он вытащил ее из машины. Девчонка вырывалась изо вех сил, кусалась. Кевину пришлось ударить ее еще раз что бы добиться повиновения.
-Плохая Кей,очень плохая,-прошептал он втаскивая ее в полуразвалившийся амбар.Быстро,стыдясь того что он делает,Кевин раздел сопротивляющуюся Кей и навалился на нее всем телом. От девочки пахло страхом и мочой но это его не смущало. Кей-не люди.Кей даже не совсем монстры-они ключи в форме людей открывающие двери в иные миры. Он совсем не насилует маленькую,обмякшую под тяжестью его тела девочку, он всего лишь...ну да,всего лишь немного развлекается с существом прежде чем убить его и спасти мир. Как было с Кей-Алисой. Он больно укусил ребенка за плечо так что она взвыла и провел по обнаженному животу девочки ножом.
-Эй мистер,что это вы там делаете?- в дверях амбра стоял двое,парень и девушка лет 16-17 , одна рука парня лежала на плече девушки,во второй он держал складной нож. Глаза девушки были круглыми от ужаса.
Время уходило,просачивалось как песок между пальцами. К черту парочку нужно заканчивать с Кей а потом....Краем глаза он видел как под маской ужаса на лице Кей пробивается злорадная усмешка. Удар. Рваная рана на горле Кей. Темнота. Догоняющий его в темноте крик круглоглазой девушки. Торжество-он успел,он знал что успел убить Кей.

Вопрос: +\-?

1. +		2	(22.22%)
2. -		7	(77.78%)
Всего:		9

---

Симбиат. Кусочек №2

[Hiisoto]

Автор: Акира (Хисото) Накамура и Леди Инферналь
Бета: Shell~dare
Иллюстрации: Леди Инферналь
Формат: роман
Жанр: фантастика
Рейтинг: R (яой/слеш)
Возрастное ограничение: 18+

Начало постом ранее.

«Как ее зовут и где ее найти?»
«Риана. Красивая такая, брюнетка. Живет на второй улице» – сообщил Лергоз, дав точный адрес.
«А вот это уже выглядит проблематичным... Моя девушка живет там же...»
«Что? Как это? Твоя девушка подруга моей Рианы?»
«Похоже на то... Так что придется несколько изменить план действий...»
«Пойду повешусь от безысходности....» – мутант был в полном отчаянье.
«Да не переживай ты так. Что-нибудь придумаем» – попытался успокоить его Эльвер. – «Ох, мне уже пора. Обед закончился и пора возвращаться к работе. А то заказчик будет сильно недоволен».
И он отключился. Лергоз остался в полном одиночестве, подавленный. Но в то же время в его голове зрел план мести. Он ведь не всегда был таким. Когда-то он, поддавшись влиянию моды, хотел приобрести себе какой-нибудь симбиат. Симпатичный такой, чтоб нравился девушкам. А в результате...
– Найду тех, кто меня таким сделал и убью... Медленно и с особой жестокостью, – зло прошипел мужчина.

Эльвер осмотрел очередного клиента, мечтавшего о дорогом симбиате. Слащавого вида мужчина едва помещался в кресле. Маленькие глазки блестели в предвкушении. Он хотел с помощью симбиата стать мускулистым красавцем, а не маленьким толстым богатеем. Ученый лишь смерил его скептическим взглядом.
Эль надел перчатки и открыл свою коробочку с волшебными ампулами. Этому пациенту могло помочь лишь полное изменение ДНК. Что не входило в планы ученого.
– Пожалуйста, подпишите простую формальную бумагу, что в случае летального исхода претензий ко мне вы не будете иметь, – он протянул клиенту бланк и ручку.
– А может быть летальный исход? – чуть испугался мужчина.
– С вероятностью в 2% ваш организм может не вынести перестроения, – спокойно ответил ученый.
– Ну, 2% это не страшно, – успокоился клиент. – Я сильный и живучий.
И он без дальнейших колебаний подписал бумагу и устроился в кресле. Эль, закрепив его руки и ноги в кресле, набрал в шприц содержимое одной из ампул и ввел его пациенту. Тут же тело толстяка пронзила адская боль, выкручивающая все внутренности. Мужчина кричал не своим голосом, содрогаясь в конвульсиях.
– Ну, ну, сейчас все пройдет. Изменение ДНК это всегда очень болезненно, – спокойно сказал ученый, наблюдая за пациентом. Он сделал несколько пометок в своем блокноте. А в зеленых глазах отражалось кровожадное безумие. Правда, несчастному пациенту до этого не было никакого дела.
Через несколько минут мужчина перестал дергаться. Боль начала отступать. Дышал он с трудом. Да и видимого результата пока не было.
– Поздравляю! Вы пережили первую стадию! – воодушевленно возвестил Эль, отвязывая мужчину. – Тело перестроится не сразу. А постепенно. За неделю вы полностью срастетесь с вашим симбиатом.
Мужчина кивнул, пытаясь встать. Тело слушалось очень плохо. Но Эльвер, к которому он обратился, был лучшим в области симбиатов. Один из его разработчиков, доработавший сыворотку до полного совершенства. Хотя последнее время участились случаи летального исхода после введения сыворотки симбиатов. Но люди все равно шли на операцию.
Еле волоча ноги, мужчина поплелся к выходу.
– Как-то... Странно я себя чувствую, – проговорил он, держась за стены.
– Ничего страшного. Это небольшой побочный эффект, – пояснил Эльвер. – Ваше тело начало перестраиваться. Скоро пройдет.
Тот лишь кивнул, выходя из кабинета. Ученый потер руки в предвкушении и коварно оскалился.
– Ничего... Все пройдет. Всего пара дней. Сколько еще нужно жертв, чтоб вы все поняли, что симбиат – это не блажь? Нельзя так относиться к своему телу и изменять его из прихоти. Моя сыворотка должна лечить... Нет... Она и вовсе не нужна! И однажды я заставлю вас всех это понять!!
Эльвер ненавидел симбиат. Из-за него он остался сперва калекой, а потом и сиротой. Но, несмотря на это, он продолжал исследования, в память об отце. И быстро превзошел его в области биоинженерии. Возможно, работа с различными химикатами и препаратами так же сыграла свою роль в формировании ребенка. Его отношение к миру резко изменилось после гибели отца. И мальчишка, которому на тот момент было всего двенадцать лет, с головой ушел в науку.

Лергоз смог разыскать одного из тех, кто проводил его эксперимент. Это было не так просто. Ведь прошло пять лет с тех пор. Но мужчине повезло, что этот ученый все еще работал в лаборатории. А уж узнать его адрес было делом техники. Так что вскоре он уже проник в дом своей первой жертвы.
Ученый спокойно спал, ни о чем не беспокоясь. Да и какой идиот бы полез на десятый этаж? Он ведь и предположить не мог, что один из неудавшихся экспериментов мог выжить и придти отомстить....
Мутант не стал долго церемониться с дверью в спальню своего врага и просто выбил ее пинком ноги. Та с грохотом слетела с петель и ударилась о противоположную стену. Спящие ученый и его жена моментально вскочили. Женщина закричала. А вот муж ее выпустил шипы. Которые, впрочем, совсем не впечатлили незваного гостя.
Лергоз зажег свет. Женщина тут же упала в обморок, увидев то чудовище, что предстало перед ней. Мутант пришел сюда без маскировки. Разноцветные волосы шевелились на голове, а черное тело было покрыто шипами побольше, чем у ученого.
Мужик попытался спастись бегством. Но не тут-то было. Лергоз ловко поймал ученого, как котенка. Тот был в полном ужасе. И совершенно не понимал, что этой твари от него нужно. О том, что мутант, вломившийся в его дом, мог быть разумен, ученый даже не думал. Ведь подобные твари никогда не сохраняли человеческий разум. И потому представляли наибольшую опасность.
Мужчина вырывался изо всех сил, пытаясь сохранить свою жизнь. Но мутант держал его крепко, не собираясь отпускать.
– Хватит орать, всех соседей перебудишь, – перед лицом несчастного щелкнули черные зубы. Все семьдесят четыре. И это было поистине страшно... ученый заткнулся, готовый последовать за женой в обморок.
– Сгинь! Сгинь, монстр!! – завизжал мужчина, замахав на мутанта руками.
– Монстр?!! Это ведь ты меня таким сделал, скотина!!! – зарычал Лергоз. – Забыл?!
– Ничего не знаю! Я монстров не делаю! – верещал ученый.
– Тебе напомнить? – прошипел мутант, швырнув ученого в кресло и обвив вокруг его шеи хвост. – Пять лет назад! Ты и твои дружки-ученые провели эксперимент по внедрению в организм сразу нескольких симбиатов одновременно! А ведь я этого не просил! И не подписывался быть вашим подопытным кроликом!
– Ты... Ты ведь... Ты ведь погиб в том эксперименте... Ты не должен был выжить! – мужчина был в полном шоке от услышанного. Еще ни один подобный эксперимент не увенчался успехом... – Это невозможно...
– О, да! Вы выбросили меня в канализацию, потому что у вас не было времени утилизировать незаконный эксперимент! Только вот я не был трупом, как вы посчитали! Я изменялся в течение нескольких дней непрерывной адской боли!!! – в глазах Лергоза была ненависть. Ненависть за то, что с ним сотворили.
– Это... Это же... Уникально! – глаза ученого загорелись жаждой исследований. – Первый выживший образец!
– Да, я уникален. Но мне это не нужно. Давай, превращай меня обратно в человека! – угрожающе оскалился Лергоз.
– Я... Я не могу этого, – запаниковал ученый. – Я лишь ввожу инъекции и провожу наблюдения... Создание препаратов не моя специализация...
– А чья? Кто может вернуть меня в первоначальный вид? – мутант наклонился к нему поближе, чтоб тот мог разглядеть острые зубы.
– Казрут, Фанир и Эльвер, – быстро сдал своих коллег ученый. Ему слишком хотелось жить...
Эти имена не много сказали Лергозу. Слышал он их впервые. Но хорошенько запомнил. Чтоб отыскать и заставить их вернуть ему человеческий вид.
– Спасибо, детка, – он оскалился, любуясь произведенным впечатлением. – Кстати... Если и они не смогут мне помочь, то я вернусь и устрою тебе и твоей женушке такое порно с монстром, что ты его не скоро забудешь. Все понятно?
Мужчина в ужасе закивал, надеясь, что кто-то все-таки сможет помочь этому чудовищу... А еще он задумался о смене места работы и жительства... А заодно и имени. На всякий случай.
Лергоз, хмыкнув, ушел. Он решил выждать момент, прежде чем наведаться к следующей жертве. Кто знает, может, этот пугливый предупредит остальных. А лишних проблем мутанту было не нужно совершенно.

Эльвер сидел в своей лаборатории, разрабатывая новую смесь. Он хотел опробовать ее на ком-нибудь из тех, кто был виновен в гибели его отца. Маленькая месть с большими последствиями. Если его требования так и не услышат.
Время было уже позднее, но юный ученый мог неделями не обращать на это внимания. И продолжал бы неотрывно работать, если бы не входящее сообщение. Его друг из Сети желал поговорить. Правда, Эльвер не сразу заметил приглашение поговорить. Но все же ответил, подключаясь к режиму автоматического набора текста.
«Привет, Художник», – поприветствовал Лергоз, называя ученого псевдонимом, под которым тот был зарегистрирован в Сети. – «Что делаешь?»
«Да вот, работаю» – тут же ответил Эль, даже не глянув на часы, и не отрываясь от своих пробирок.
«В два часа ночи? Теперь понятно, почему от тебя девушка ушла» – пошутил Лергоз. – «Спать давно пора».
«И правда... Что-то я засиделся. Впрочем, для меня это в порядке вещей. Зато я практически закончил свой новый шедевр!»
«Это же хорошо. Я рад за тебя. А в чем его шедевральность?» – хотя мутанта беспокоил несколько другой вопрос.
«В его уникальности. И в том, что повторить его никто не сможет! А самое главное, его не опознают никогда!»
«А он не принесет вреда?»
«А это уже с какой стороны его рассматривать. У всех шедевров есть две стороны. Для кого-то он будет верхом совершенство, а кто-то посчитает исчадием ада...»
«Ага... Я в каком-то смысле тоже шедевр» – Лергоз грустно усмехнулся. – «А как там с моей девушкой? Ты обещал помочь. Раз... Раз так получается, может, попросишь кого из твоих друзей ее напугать немного? У меня-то кроме тебя и нет никого»
«Можно попробовать... Проблема в том... Что у меня друзей тоже не особо. Я ж неделями пропадаю на работе»
«Наемники? Я оплачу их услуги. Кину на твой счет, а ты подбери кого-нибудь, кто не обидит мою Риану. У меня денег много».
«Хорошо. Утром посмотрю, что можно придумать с этим. Найти кого-то на эту роль особого труда не составит» – согласился ученый. Все же они вроде как были друзьями... Да и отвлечься нужно было.
«Спасибо! Ты настоящий друг!» – Лергоз был счастлив. Если их задумка получится, то Риана может и вернуться к нему. Во всяком случае, мутант на это очень надеялся.
Эльвер прислал ему улыбающийся смайлик и замолчал. Именно в этот момент он сосредоточился на работе. Каково же было удивление Лергоза, когда он увидел сообщение от Художника, полное ругани. А он-то был уверен, что его виртуальный собеседник этакий интеллигент с кисточками и мольбертом. А здесь... Такой отборной брани мутант еще ни разу не слышал в своей жизни.
«Ты... Чего это?» – спросил он, пребывая в шоке от подобной тирады.
«Да... Неуклюжий стал совсем... На себя пролил... Вся кожа на руке облезла» – после небольшого молчания ответил Художник.
«Так надо немедленно обработать рану!» – вот только чем ее нужно обрабатывать Лергоз не помнил. Его раны заживали сами собой.
«Я уже... Хорошо, что раковина рядом. Вот же зараза, вся кожа слезла» – Эль разглядывал свой механический протез, с которого сошла искусственная кожа. Ему сильно повезло, что препарат попал не на живую руку. А то он точно бы остался калекой. Снова. – «Хоть какая-то польза от этой кибернетики»
«Странно, что ты в такой момент напечатал матерную оду мне, вместо первой помощи» – заметил Лергоз. Его уже давно волновало несколько вопросов относительно этого Художника.
«А... Ну... Я... Случайно как-то вышло» – попытался придумать правдоподобную версию Эль. Он совсем забыл отключиться от режима набора текста... Вот и получилось, что мысли его проецировались автоматически.
«Да и печатаешь ты слишком быстро для обычного человека. Прямо-таки молниеносно» – не отставал Лергоз. Он уже начал о чем-то догадываться. Да и фраза про кибернетику наталкивала на определенные мысли...
«Так... Тренировка» – ученый не собирался никого посвящать в тайны своего микрочипа. Если о его протезах еще знали, да и несложно было догадаться, прочтя личные данные, то вот чип в головном мозге был секретной разработкой его отца. Единственный экземпляр.
«Ну... ладно. Не хочешь рассказывать – я не настаиваю. У всех свои секреты» – не стал допытываться мутант. Несколько выводов он сделал для себя.
Попрощавшись с Художником, Лергоз лег спать, мечтая о том, что он снова станет человеком и будет счастлив с Рианой. Тогда они смогут создать настоящую семью.
Эльвер проверил, что на этот раз он отключился от Сети. И облегченно выдохнул.
– Надеюсь, он не догадался. Иначе это могло стать маленькой проблемой, – ученый смазал опаленную руку специальным составом. Через полчаса металлический кибер-протез должна была покрыть новая кожа. – Что ж. Не он сейчас главное. Пора бы навестить Фанира и опробовать мое новое изобретение. Как экспериментатор он будет только рад такой возможности! А уже потом можно будет заняться проблемой охотника.

Вопрос: +/-

1. +		4	(40%)
2. -		6	(60%)
Всего:		10

@темы: проза, слеш, рассказ, приключения, фантастика