Аннотация: сказка о человеке, который не по своей воле стал бессмертным странником по мирам.
Примечание автора: это цикл, всего пять мини. Они объединены общей идеей, но каждая рассказывает о "своём" человеке.
Уже не одно столетье
Вот так мы бродим по миру.
...
О да, мы из расы
Завоевателей древних,
Которым вечно скитаться.
(с) Николай Гумилев
...С виду – обычный парень лет двадцати трех, не больше. Высокий, статный, ладно сложенный. Цвет волос – не воронова крыла, не пламени огня, не чистого золота – вполне так распространенный, темно-русый. Лицо, словно вышедшее из-под руки умелого скульптора – четкие, твердые черты. Волевой подбородок, чуть полные губы, крупноватый нос, широкие линии бровей, усталые глаза цвета стали, обрамленные пушистыми ресницами. Заглянешь в них, всмотришься – и растеряешься, замрешь на пару мгновений, поневоле задавшись вопросом: откуда такая мудрость? Не испугаешься ты, не отведет глаз он – заметишь тогда и тихую грусть, и прячущуюся за всем этим мерцающую искорку надежды.
читать дальше К нему не подойдут разбойники на дороге – и не только потому что поживится особо нечем. Хотя почему - вот и перстень-печатка имеется, наручи, покрытые рунами, кинжал из дамасской стали за поясом... Присмотреться – и кошель набитый имеется, и оружие дорогое в карманах и в сумке заплечной. Однако все же не подойдут. Почувствуют скрытую силу – риск велик, а добыча не так уж ценна. Кому свою голову подставлять хочется?
Зато женщины тянутся. К уверенности его, к небрежности, к насмешливости. К ловким движениям, грации хищника, прищуру серых глаз. К ореолу таинственности, окружающему его, где бы не появлялся.
Носит пригоршню имен с собой. Райнед, Фриан, Тайран... Выбор имени зависит лишь от времени, места и народа.
Расспросить его – большая удача, невероятное везение. Вспомнит легенды, споет своим красивым, чуть хриплым голосом старинную воинскую песню, поведает о своих приключениях и похождениях. Их у него немало накопилось за несколько столетий. А может, и полностью свою историю расскажет.
...Был воином. Из тех, кто предпочтет защищать и оберегать, а не завоевывать и покорять. Но если такие шли по пути завоеваний - открывались ворота перед ними, города брали – но малой кровью. Не любят они бессмысленную резню, чужда им изощренная жестокость. Много добиваются они – настойчивые, внимательные к деталям и легко просчитывающие ходы противника в сражениях.
Таким он был. Только вот прокляли его на веки вечные, завидуя успехам, таланту, удачливости. Шутка ли: к двадцати трем быть признанным полководцем? Намекали, что и главнокомандующим стать может, лет так через пять.
И знаете, бывают такие дни и часы, когда сорвавшееся с губ проклятье мгновенно вступает в силу. Отказала удача на миг Фриану, не знавшему поражений. А потом еще ведьма добавила, профессионально прокляла. Вместе жуткую смесь составили они, странное влияние оказали на судьбу. Не лучше было бы убить его сразу?
Сначала предали союзники. Друг, почти брат – как мог ты, оставшись в резерве, за золото перейти на сторону противника и ударить в тыл? Как могли вы, верные слуги, поджечь дом, где приходил в себе израненный полководец? Как могли вы, жители родного города, приговорить к смертной казни за несовершенное и в последний час, признав былые заслуги, заменить её ссылкой?
..А часть воинов с ним ушла. Любили его в войске, с этим не поспоришь. Непривередливый и честный, решающий споры по справедливости, смелости не занимать. С таким не страшно в бой, за такого не страшно умереть.
Несколько лет – в наемниках. Зарекомендовавший себя отряд с прекрасной дисциплиной. Позже, по общему решению разошлись. Воины семьями обзавестись решили, в мирное русло жизнь направить. А он ушел странствовать – один.
Еще за годы в наемниках заметил Фриан странность – все царапины заживали за пару дней, от тяжелых ран через недели две максимум оставались лишь шрамы на теле. Да и взрослеть перестал – двадцать девять уже, скоро третий десяток разменяет, а кожа по-прежнему свежа, морщин не прибавилось. Даже упрямая складка на лбу, появляющаяся в минуты раздумий, глубже не стала. Все также гибок и быстр.
Оказавшись один, сероглазый первый раз всерьез задумался над отсутствием внешних изменений в нем. С неделю проходил, перебрал в памяти все известные предания и истории, поговорил с другими. Вспомнив былые разговоры с лазутчиками, изменил почти до полной неузнаваемости внешность и отправился в родной город. Там подтвердилась половина его предположений. Вспоминали его с крайним уважением и любовью, вздыхая, что нет больше таких. Никто так и не мог понять, что на них нашло семь лет назад. В народе поговаривали, что прокляли его, вот и беды все пошли. Разговор с ведьмой, знавшей его раньше и сразу узнавшей сейчас, окончательно поставил все на места.
... И пошла его жизнь дальше: новые места, люди, сражения. Напрасно бросался в самую гущу битвы, напрасно из защиты только наручи носил. Живым выходил из всех переделок. Раны все, даже самые тяжелые, быстро заживали. Куда девать ему свое знание? Сначала глушил вином вечерами без дела – да пить никогда не любил и пьянел долго. За новыми впечатлениями и эмоциями прятать пытался – лучше выходило.
А когда шагнул в первый раз в другой мир – легче стало. Постепенно поулеглось все, поутихло. Проклятье обратилось в дар – появляться там, где был нужен, помогать другим выигрывать битвы, сражаясь за более честного, великодушного. Но иногда хочется покоя, простой человеческой жизни или забвения.
***
Замолчит он ненадолго. А потом, резко, без перехода, совсем другим тоном начнет рассказывать какой-нибудь забавный случай. Блеснет отсвет веселья в глазах, на миг преобразив его в полного надежд парня, еще не знающего, как дальше сложится его жизнь.
Рассмеешься в ответ, заслушаешься. Возможно, правильно было сдержать первый порыв – обнять, пожалеть, сказать что-то утешающее и ободряющее. Не нужна ему жалость, и не из-за гордости. Просто весь его рассказ – минутная слабость, желание высказаться незнакомому человеку, чтобы тебя всего лишь выслушали. Внимательно, сдерживая дыхание. Иногда большего и не нужно.
Фриан где-то и кому-то нужен. Его, привыкшего защищать, помогать и воевать, это еще утешает, еще держит на плаву, еще радует где-то в глубине души. Пока он еще уверен, что ради этого стоит жить.
А когда ему все это окончательно надоест – он найдет способ изменить существующее положение дел.