Исповедь Императора

[writermustwrite]

Аннотация: Приспичило как-то клыкастому Императору-тирану реабилитироваться в глазах общественности и родил он собственный рассказ автобиографический.
Примечание автора: Отрывок из средневеково-фэнтазийного произведения. Был написан ради эксперимента ну и очень краткого введения в тему.
***
Однако… Любопытные это ощущения.
Слабая чехарда мурашек, бегающая по затылку от спины.
Вроде и неприятно, и противно, но так необычно…
Вот, значит, каково это, когда про тебя вспоминают и о тебе слагают легенды. Молодец, Император, ты попал в историю. Да еще такую паршивую для тебя, что впору слово на слове не оставить, потому что болтуны понятия не имеют о чем речь ведут. Молодцы… Решили рассказать обо мне, правителе, думая, что понимают меня вполне. Жалкие детки. Подумали, что смогут расплести всю интригу, которую я воротил без малого тысячу лет.
Кто бы головы им вправил, да ведь сами не додумаются. Взяться что ли мне на старости лет? Ха! Хороша старость, когда в теле полно сил, а рассудок вот-вот норовить прогнить от застоя и ежедневного, ежечасного, даже ежесекундного зуда «гвоздя» в голове. Слишком неясно разъясняюсь? А на что я собственно рассчитывал. Этим же деткам лучше разжевывать все по порядку. Правду они захотели рассказать. Ну, я выдам им правду. Пусть поиграют.
Разрешите представиться, господа хорошие, мое имя Марэс фон Реш. Самопровозглашенный правитель Империи, а так же «тиран», «изверг» и «бессердечный ублюдок». Право же, я обожаю, когда меня так называют. Ибо гнев есть хоть какая-то сильная эмоция в сравнении с равнодушием, которым я пресыщен уже по горло.
Простите уж, но не сдержал я свои искренние позывы по донесению правды, потому что облик мой затаптывают и замарывают нещадно, а я, за неимением выхода из ситуации, вынужден терпеть и горевать от судьбы своей тяжкой.
Рассказ свой постараюсь понести краткий, так как не склонен я к словоблудию, в отличие от моих сыновей славных, зато вложу в слова смысла столько, что названым сыновьям моим ввек было не разгадать.
Обо мне сложно найти упоминания в легендах. Почти не осталось в летописях и строчки обо мне. Великий мир не помнит того мелкого человека, которым я был полторы тысячи лет назад. Обычный граф, наследник немаленького папашиного состояния, мне бы радоваться безделью и растить пузо, попивая брагу и эль в обнимку с грудастыми бабами, да вот досада, демон дернул меня увлечься всерьез охотой. И пока мои «соседи» по титулу выезжали целыми особняками с собаками на Охоту (а сие была целая церемония, а уже потом забава), я паковал сумки, свистел паре слуг и отплывал на серпоподобный континент Калахан, в поисках экзотики. Пару раз я даже возвращался оттуда при богатстве, как король: пятнистые ирьяновские шкуры на плечах, ножны и подсумки из свежевыделанной, прочной как металл, кожи речных киринов. Мелкую аристократоскую шушеру зависть пронимала, глядя на мои трофеи, но отплывать с родного Амадонского континента у них кишка была тонка. А все спасибо слухам, которые распускали калаханцы, чтобы кое-как снизить поток эмигрантов. Вот только эмигрировать от нас к ним уже постепенно перестали, а слухи жили до сих пор. Да и переезжали то не очень активно – людской Орден на нашей земле много лет назад хорошо управился со всей нежитью, расплодившейся по Амадону, и людям больше не было смысла покидать родные постельки.
А калаханцы сказок придумали не мало. Боясь, что амадонская эпидемия кровопийства может добраться и до них, они распустили слухи о том, дескать, неизвестно куда пропадают все приезжие! Крылатые призраки бродят по их землям и зелеными лучами уничтожают в пыль целые стада. Бред, согласитесь. Но многие поверили.
Я только на свою лихую голову решил, что могу позволить себе быть умнее большинства. Вот и понесла меня нелегкая очередной раз в пустынные степи Калахана, а как я там умудрился затеряться в ночи, я и сам не помню.
Зато помню я дальше зеленый свет.
Не фонарь, не огонь, не природную иллюминацию, будь я проклят. А именно сверкающий луч, прожигающий мне лоб с упорством всаживаемой в голову иглы. В тот момент я не помнил ничего, ни того как угодил под луч, ни того зачем я это сделал, куда я направлялся. Я забыл даже кто я. Казалось, что еще миг назад я помнил пустынные степи, как вдруг их уже не было в моей памяти. Я знал, что куда-то плыл, а потом вдруг забыл это. И все под гул и треск отвратительного зеленого луча.
В беспамятство я проваливался несколько раз, и каждый раз пробуждаясь, видел все новое окружение. Сначала вот луч, потом странный огромный механизм, сплетенный из труб, гибких шнуров и металлических деталей над головой, потом была холодная белая комната с низким потолком. Дальше снова тьма и зеленые ленты огней на стенах. А поскольку память мне заблокировали еще в самом начале, снующие работники в белых халатах, с зеленоватыми крыльями и хвостами тонкими и длинными как у ящериц – меня нисколько не удивляли. Вернее удивляли – но не больше, чем кухня удивляет приготовленный к нарезке овощ.
А потом как-то вдруг я понял, что мне надо срочно сваливать из этого места. Мысль втиснулась в голову мгновенно, как не своя. Я даже не потратил времени на продумывание плана побега, как уже разрывал держащие меня за конечности шнуры и эластичные ремни. Животный инстинкт всецело овладел мной, кажется, я оскалился и нарычал на местных служащих, изучающих пищащие панели с моими показателями. Убил ли я кого-то по пути к свободе – не помню. Но двери и стены я разносил во время своего фееричного побега просто в лоскуты. А когда на улице я все же вырвался из пещеры, то первые же лучи закатного солнца обожгли мое лицо до такой степени, что кроме сдавленного визга затравленного зверя из моей глотки больше ничегоне вырвалось.
Хорошенький был урок мне, ничего не скажешь. Когда немного стемнело, я бросился бежать сломя голову просто, куда глаза глядели. В воду я вляпался по пути знатно. Сразу по колено. Хотел перейти реку, дурень. Ага. Как мне не прожгло ногу до кости я и сейчас не понимаю.
Мне и невдомек было тогда, что меня «вели». Для меня было главное, что погони не устроили, а уж куда бежать я и сам будто бы знал. Я говорю будто бы – потому что дороги и сторон света я в порыве гонки не различал, а голова и ноги несли меня сами. Только желудок периодически еще напоминал о своем существовании, намекая де, что надо поесть. А умение готовить мне тогда тоже напрочь заблокировали, поэтому питаться пришлось по-дикарски – сырым свежепойманным мясом. Не помню, водилось ли на той земле что-то крупнее змей и грызунов?
Вот сейчас, вспоминая свой лихой побег, я смеюсь, понимая как легко мной управлялись мои белохалатные-крылатые-лаборанты. Ведь дождались, пока я усну, и только потом позаботились о том, чтобы их чудо-творение пересекло за пару секунд огромный океан. Тогда я и знать не знал, что меня направляют строго к определенному месту.
В Калахане мне пришлось с горем пополам очеловечиться. Облачение дикаря и свою хилую набедренную повязку пришлось сменить на костюм первого попавшегося человека. Он же стал моей первой настоящей жертвой. Ах, какое это было блаженство! Какая сила, какая страсть будоражила голову от одного только глотка человеческой крови. И как много знаний я сразу получил! Оказалось то, что людям не принято так питаться! Им вообще не принято есть сырое мясо, и в своем стремлении насытить еду специями они в моем представлении были хуже травоядного скота. Это где ж видано – портить еду разновкусием.
Однако, что я решил для себя сразу – это что с людьми я себя ассоциировать не буду. Порода у меня другая и существо я другое. Как на свет появившееся – не суть важно, но то, что этими самыми людьми мне питаться приятно, я усек с первой же жертвы. А что? Едой пахло, мясом, кровью, вот я и напал.
Это потом я понял, что человеческое стадо очень переживает, когда в нем пропадают индивидуумы. Что они начинают вести розыск «преступника», что открывают охоту на того «дикого зверя», который растерзал их беднягу-бродягу. Я понял, что так они могут рано или поздно выйти на меня и мне пришлось спешно придумывать, как научиться скрываться.
И так, методом проб и ошибок, грабежей и убийств, лживого раскаяния и хитрости я проложил себе дорогу поперек через весь Калахан, пока не добрел до местной столицы, устланной шелками, пахнущей благовониями и пестрящей ночными разноцветными фонариками. В столице я решил задержаться на несколько лет, потому как мысленное давление на меня немного ослабло, и я ощутил даже некую растерянность, утратив явную цель.
Когда горожане начали меня уже узнавать на улицах (а вид у меня был приметный – белые выцветшие космы, ниже плеч, холодные как грозовое небо глаза, порой даже голубовато прозрачная, белая, как фарфор, кожа) и дивиться моей нестареющей внешности, я понял, что надо бы мне менять место обитания.
И вот опять меня потянуло вперед, куда-то за океан, где я еще не был, но куда явно звало меня сердце. Я подсмеивался над собой, мол, дурак, поверил в зов предков, некудышный романтик. Но, тем не менее, отдался на волю судьбы и сел на борт корабля.
К тому времени я уже научился делать себе запасы пищи и пару недель судоходного плаванья продержался без жертв, благосклонно оставив весь экипаж в целости.
А вот Амадонский материк встретил меня куда как более приятной погодой и окружением. Улицы портового города и столицы утопали в зелени и я (я! Неудачник, забывший как выглядит день) рискнул даже прогуляться в тени при свете дня. К слову сказать, то ли терпимость у меня повысилась, то ли свет здесь был другой, но до ожогов дела не дошло.
Когда я вполне освоился в новом городе, то открыл для себя опять много нового. Оказалось то, вся восточная часть континента вяло, но упорно ведет войну. Да не с кем либо, а с полубезумными хищниками, которые на вид то человекоподобные, а по факту тоже кровопийцы. Вот это была мне потеха! Я прямо-таки загорелся желанием найти одну такую зверюшку, расспросить родимого, откуда он такой красивый выполз. Как он тут оказался. И какого демона так безобразно себя ведет, что мне «порядочному» убийце люди теперь прохода не дают и все в глаза подозрительно присматриваются! Если б не мои прогулки днем, в тени подле лавочки со старушками, то ко мне вовсе бы с факелами да трезубцами в родную, честно выкупленную хату завалились! Идиоты клыкастые. Распустились демону под хвост…
Мою первую встречу с местным начальством мне обеспечили случайно, и была она просто незабываемой. Меня попытались съесть! Вот так запросто, на улицах ночного города, подошел некий «молодой человек», от которого мясом воняло пуще, чем от забойщика, и, не представившись, удумал шею мне свернуть. Слабак. В ответ мне пришлось продемонстрировать все свои умения по сворачиванию шей и навешивания сухожилий на уши, да вот явившиеся старшие нас разняли. Пришлось купить себе жизнь за рассказ о своей личности и путешествиях.
Начальство смиренно покивало, окинуло придирчивым взглядом и смекнуло, что с меня может выйти неплохой толк. Из меня? Им? Да кто вообще им позволил мной распоряжаться, как вещью? Ах, это я на их земле и должен поэтому подчиняться? Спасибо за разъяснения! А может мне у вас эту землю перекупить?
Как выяснилось, перекупить землю было невозможно, но я не слишком отчаялся. Перспектива словить пуд приключений на голову мне внезапно пришлась по вкусу, и я впервые задумался, а какой же у меня раньше был нрав, если я сейчас с первых слов готов браться за оружие и отвоевывать землю у… Ордена. Надо же.
Так и случилось, что на последующие сотни три лет я угодил в команду головорезов, с яростным патриотизмом пытающихся отвоевать кусок земли с побережьем у Ордена. На мой взгляд, затея была глупейшая, потому что перевес сил был явно на стороне людей, а нас, кьяру, не больше пары тысяч. Ах да, мы же были очень гордые. Вопреки человеческому погонялу «кровопийцы» мы предпочитали громко именовать себя новой расой – кьяру. То, что представителем определенной расы «рождаются», а не «становятся», нас как-то не сильно смущало. Мы делали себе соплеменников как новые глиняные горшки. Эка сложность разве? Капнуть своей кровью на рану жертвы, а через пару дней он сам озвереет и станет послушным голодным щенком. Разве что на четыре лапы не встает, а только людей кусает. Разумных кьяру было делать чуть сложней, но и этому меня научили.
А между тем мне так расхвалили столицу местную… Так воспевали при мне этот Арканэй, что я почти уговорил начальство потом отдать столицу в мое пользование. Ох, как я был рад! С каким усердием продолжил вырезать орденских разведчиков, пытающихся выведать наши кьяровские тайны. Да только я оказался умней, чем обо мне думало начальство. Я научился улыбаться, когда от меня этого ждали, я научился подчиняться. Но еще я научился понимать их мысли без слов. Собирались они отдать мне Арканэй, как же! Чтобы центральный город, столица, живая легенда всего континента попала в лапы какого-то пришельца-альбиноса…. Никогда. Я бы не отдал на их месте. И я знал, что не получу город. По крайней мере, до тех пор, пока будут живы все мои конкуренты на него.
И поэтому… когда мы напали на Арканэй немалым войском, когда Орден дал нам прекрасный отпор, коему за умелость я готов был земно поклониться, я… удачно скрылся с поля боя. Оставил собратьев на погибель, не помог выжившим кьяру, даже добил (из жалости! Непременно из жалости) некоторых еще вчерашних товарищей по оружию и конкурентов. До свиданья, клыкастое общество, нам с вами явно не по пути. Вы доказали, что с людьми можно иметь наглость бороться, но делиться с вами у меня желания нет. Увы. Сочувствую вам. Но я благодарен за нашу встречу, благодарен за то, что показали мне, как можно собирать армию, как плести заговоры, как уметь планировать свое безбедное будущее. Но вы слишком наследили и взъерошили Орден, чтоб он оставил вас в покое, так что я позволю вам погибнуть. Уйти с моей дороги. А сам я подожду, пока ситуация в мире нормализуется, и до тех пор посижу где-нибудь в тайне от людей. Благо я скрываться умею получше вас.
Скрываться мне удалось не долго. Выжившие кьяру так и выползали ко мне из всяк нор, где только обитали. К их несчастью, в мои будущие планы они не входили, поэтому я даже помогал Ордену добивать остатки расплодившихся кровопийц.
Любопытно, но я не помню, как я набрел на святыню мира. В какой-то момент меня снова будто «повело» в нужном направлении и я брел, куда глаза глядели, а вышел к колоссальному сооружению, название которого просто и всем известно – Святилище. И вот тогда меня словно выключило. Не стало больше Марэса-убийцы-кьяру. Пропал здоровый-равнодушный-скептик-фон-Рэш. Куда все это делось – уму моему непостижимо. Но днем поздней я обнаружил в себе уйму познаний о Святилище, понимания работы Клыков – местных артефактов и, что самое дикое, мне будто нагло заявили, кого я должен найти и уничтожить.
Из меня сделали послушный карающий меч, который по запаху выслеживал нужного человека, проникал, не стыдясь, даже в его покои и тихо резал на подушке. Какая невиданная прелесть. Мне бы самому еще понять, зачем я это делал. Нет, тогда-то я, конечно понимал! Я думал, что Клыки в Святилище воззвали ко мне! Что я должен освободить их, а это можно сделать, только уничтожив людей, держащих их! Сделал. Уничтожил. Глотнул в качестве вознаграждения за моральный ущерб по сто грамм крови и успокоился. А больше не получил ничего. Выполнил свое дело – могу идти гулять дальше. Спасибо. Аплодисменты.
А потом мне показалось, что освобожденные Клыки и не рады своему одиночеству. Что зовут они сладкой песней, прийти к ним и слиться душой и сердцем, и разумом, как не зовет вообще-то даже в порыве страсти ни одна нормальная дама. Что уж говорить о свихнувшихся живых артефактах. И что я должен был сделать? Конечно, я пошел.
Говорящие камни сказали мне…ох как звучит!.. что нуждаются они в защитниках вечных, что подарят они силу им могущественную, что откроют око мира. Но, я же помню свою ошибку в Арканэе, я не глупец, чтобы вручать такую силу и власть людям. Чего доброго, возомнят опять себя хозяевами мира, а без того сами находятся не на вершине пищевой цепи. Снова во мне взыграл дикий животный инстинкт. Если уж я хочу править, если я хочу поставить кьяру на законное высшее место, то мне надо удерживать позиции и не сдавать людям такого могущества, как Святилище.
Хранителем Клыков я не стал – не приняли – зато законсервировать Святилище до лучших времен мне удалось. Теперь ни один человек не сможет открыть двери. Только кьяру. А на тот момент я остался последним из рода.
Через какое-то время мне удалось наладить свою безбедную и сытую жизнь. Орден немного успокоился и загнал своих ищеек в клетки, люди безбоязненно появлялись ныне на улицах. Даже подобие идиллии установилось на восточной части континента, и даже я устроился с шиком в одном старом особняке кьяру, бывшего мне начальством. Правы вы были, господин клыкастый, землю выкупить у вас я не смог. Зато ваш особняк у людей я перекупил запросто.
Настала пора освежить память и утонуть в архивах. Не без труда я нашел все записи о своей прошлой семье и даже разблокировал часть памяти. Наследства мне батя не оставил, оно и понятно – сын сгинул на охоте, зачем оставлять золото костям. Да и не доказал бы я уже, что я есть тот самый наследник. Кто поверит, что дите живо еще спустя полтысячи лет? А если поверят, то кликнут гвардию и сдадут Ордену на трезубцы.
В общем, затосковал я, спланировал себе будущее, зарекся больше никогда не иметь дел со старшими кьяру, если таковые найдутся. Регулярно следил за людьми и готовил свой коварный замысел по установлению господства своего рода на континенте. Ну и конечно, я грезил Арканэем!
А потом пробил условный год, когда Орден официально подвергли переквалификации. Теперь это были уже не охотники на кровопийц, а жмоты, отбирающие у нищего бродяги честно украденный кусок хлеба с помойки. С преступностью они начали борьбу! Что ж, удачи. А мне пора было заняться делом.
Честно признаюсь, из вредности, назло Ордену, я ограбил одну их забытую и покрытую вековой пылью крипту. Во мне внезапно проснулся экспериментатор и некромант. Поэтому, а еще и потому что меня крайне не радовал мой результат, получавшийся путем стандартного обращения в кьяру, я подумал применить на практике знания, извлеченные из одного убитого мной Хранителя-мага.
Видимо когда-то я слишком начитался сказок. Ибо решил я для себя со всей гордостью: «И будет мой старший сын - правой рукой. Мечом он моим станет. И будет второй мой сын – карающей дланью. Копьем он моим станет. А третий сын будет трон охранять. Щитом он моим станет. Четвертый мне будет стрелой и глаза его зорче сокола. А пятый явит собой клинок – чтоб вонзать его под рубаху врагу. Ну а последний сын – будет магом. Чтоб отводил он взгляд врагу». Тьфу…
Молодец, Марэс. Доигрался в сказки. Игрушек тебе в детстве не хватало. Вот и получи то, что заслужил – дети против тебя ополчились! И не кто-то из младших, а опора престола! Молодец, Император.
А все потому что думать надо было сначала, чью душу брал и в какое тело всаживал. Я ведь наивно полагал, что в тело может войти только его собственная душа, и думалось мне, что сыновья получатся преданные-е-е, как когда-то были преданы Ордену. А оно вона как вышло – чужие души в чужие тела. Не удивительно, что их потом эволюцией скручивать стало. Душа тело лепит под себя. Люди просто этого не успевают заметить – слишком мало живут. А детки мои… ощутили всю прелесть преображения сполна. Вот и думай теперь, дурак-Император, каких демонов ты нахватал в мире духов и поместил в эти тесные человеческие тела.

Дополнение