дракон и идиот

[writermustwrite]

Аннотация: историй про драконов и попытки их умерщвления, наверно, написано уже слишком много, однако вот еще одна - вдохновленная прошлогодней экранизацией "хоббита", но не имеющая к ней никакого отношения.


Дракон и идиот

Красться они совсем разучились, думал дракон, вслушиваясь в назойливо-очевидные звуки, которые доносились из потайного лаза в его логово.
Всего потайных лазов было восемь, и каждый из них напоминал несмешную пародию на предыдущий: раздражающе узкие, вьющиеся змеями пещеры со множеством торчащих сталактитов, сталагмитов и тех стала-штуковин, которые торчат вбок. Секретные проходы объединяла и другая важная черта - они не были такими уж секретными. Дракона всегда удивляло, почему людишки считали, будто бы спустя несколько сотен лет гора еще могла держать от него что-то в тайне: все равно что пытаться влезть в чей-нибудь дом через окно и свято веровать, что о нем никто больше не знает. Больше всего шансов застать его врасплох было бы у смельчака, вздумавшего воспользоваться парадным. Впрочем, и это число не показалось бы ошеломительно высоким, потому что красться они в любом случае совсем разучились.
Дракону даже не приходилось особенно вслушиваться, лежа с закрытыми глазами на чешуйчатом брюхе. Смельчак передвигался со скрытностью музыкального парада во время столичного фестиваля равноденствия. Ушли те времена, когда дракон проникал мыслями в толщу горы и заставлял их струиться по невидимой паутинке каменных нервов, когда он призывал на помощь древние инстинкты хтонических предков, спустившиеся к нему по желобам родословной - лишь бы распознать всего один чужеродный звук, едва ощутимую поступь очередного искателя приключений.
Сейчас же дракон мог расслышать даже сердцебиение героя - гигантский армейский барабан, который обслуживала парочка троллей. Выдыхал незваный посетитель настолько прерывисто, словно его легкие всякий раз отчаянно пытались цапнуть удирающий воздух за хвост. По мнению дракона, его фирменный прием - внезапно распахнуть глаза, когда незадачливый гость подберется поближе, гадая, не помер ли хозяин - мог прикончить бедолагу прямо на месте, а лишать себя столь редкого в последнее время общения змей не желал. К тому же, мясо в этом случае обещало стать жестковатым.
Поэтому, когда в главную пещеру, до неприличия ярко сверкающую разбросанными вокруг драгоценностями, ввалился новоявленный герой, дракон уже задумчиво взирал на него древними и мудрыми глазами размером с циферблат городских часов. За долгие века они не то естественным, не то сверхъестественным путем переняли цвет среднестатистической золотой монеты, начищенной до блеска - за вычетом двух эллипсов бездонной гипнотизирующей тьмы посередине, которая у дракона проходила за зрачки.
- Дай угадаю, - сказал змей вместо приветствия, и несколько серебряных кубков, отвыкших от его жутковатых голосовых связок, посыпались на золоченый пол с драгоценных возвышенностей. - Пришла моя погибель. Я, негодяй, должен готовиться к смерти. Мою голову отрубят и, возможно, насадят на кол перед замком. Мне следует выйти на честный... прошу прощения, меня слегка занесло, - промурлыкал он, осекшись. - Тут бывает довольно одиноко.
- Дык я.... я б рад поспорить, да не могу, - виновато откликнулся гость после короткой запинки, пока чудовище оглядывало его с ног до головы. Сказать по правде, дракон не был впечатлен. Даже больше того - дракон несколько обиделся на людишек, избравших своим новым героем какого-то унылого толстого фермера: волосы пучком соломы, нос картошкой, глаза бусинами. Доспехи на нем были весьма условного характера, а меч не мог претендовать на звание волшебного хотя бы потому, что не был мечом. Трезубец - еще куда ни шло, но о чародейских вилах змей за свою долгую жизнь не слышал вообще ни разу.
- Ты что такое? - строго спросил дракон, несколько повысив голос: это не прошло незамеченным не только для фермера, но и для геодезического состояния окрестного ландшафта.
- Все как вы сказали, добрый сэр, - нелепо поклонился пухлый витязь, чьей реакцией на парализующий драконий рык стало настойчивое желание поковыряться в носу, каковое он охотно удовлетворил. - Я пришел вас, уж простите, укокошить. Хотя и не знаю еще наверняка, стоит ли мне это делать.
Выслушав все это, дракон пришел к выводу, что так весело ему не было уже давным-давно. С другой стороны, из собеседников у него были одни летучие мыши, которые всегда печально славились отсутствием чувства юмора (возможно, чтобы понять их шутки, следовало целыми днями висеть вниз головой), так что его мнение могло оказаться предвзятым.
- Ты, конечно, имеешь в виду "смогу ли я это сделать"? - уточнил змей, неспешно выдыхая гласные изо рта вместе со смрадным поветрием, от которого вяла любая растительность.
- Да нет, чего там мочь-то... - Драконья погибель бросил козявку на мощеный драгоценными камнями пол пещеры и несколько рассеянно вытер пальцы о свою тунику. - Понимаете, сэр дракон, я в жизни мухи не обидел, уж не сочтите за оскорбленье. Моя хата с краю, когда меня никто не трогает, я и сам никого не трогаю. Не хочется мне вас убивать, ей-богу, но я человек подневольный, простите великодушно. Мне что скажут, я то и делаю, а то как бы чего не вышло...
Воитель гундел с таким характерным простонародным выговором, что дракон сожрал бы его в мгновение ока, не появись у него чисто научного интереса к этому внебрачному ребенку эволюции.
- Ты что же, королевский гвардеец на полставки? - полюбопытствовал он. - Огородный полк, капустная дивизия?
- Да нет, сэр дракон, куда мне там, я всего-то городской дурачок, - признался воитель, шмыгнув носом - судя по всему, одной экспедиции его указательного пальца оказалось недостаточно, чтобы забрать все сокровища из этой пещеры в миниатюре. - Самый главный, правда. Я даже в специальном конкурсе победил, во как. В смысле, если б я знал, в чем там соль и какой у них главный приз, я бы, конечно, так не выкладывался. По-дурацки получилось, м-да...
Дракон закатил глаза, насколько позволяло его биологическое устройство. А ему-то казалось, что людишки в последнее время дружно взялись за ум - в их низменном понимании развития и прогресса, разумеется. До него доносились слухи из дальних земель: о том, что его сородичи якобы отступали и гибли под давлением человеческой цивилизации, о том, что волшебники за ненадобностью забрасывали свое искусство и поголовно уходили в науку, даже о том, что он, дракон, якобы остался последним воспоминанием о Старом мире, и людишки, в лучших своих традициях, ждут не дождутся, чтобы его поскорее выкорчевать.
Все это шло вразрез с тем впечатлением, которое производил на змея рыхлолицый любитель похлебки, дешевого пива и интеллектуальной стагнации. Это был типичный представитель доисторических, слабых людишек, которые преклонялись перед мощью его рода и сами прятались в пещерах с наступлением темноты. Это был тупой, пропивший остаток мозгов селянин с остро выраженной манией величия, оскорблявший великого неуязвимого дракона одним своим присутствием в радиусе действия его - по выбору - зубов, клыков и внутренней огневой установки.
- Встречал я уже таких, как ты, смерд, - вздохнул змей, лениво разминая лапы. - Свято верующих в то, что после тридцати трех лет лежания на печи можно взять что-нибудь увесистое, бесстрашно отправиться за подвигами, и целый мир тебе будет по колено.
- Ну, э-э, вовсе и не бесстрашно...
- Старинные предания - это все очень замечательно, но вам, муравьям, следовало бы потверже стоять на ногах и не забывать о реальности. Ты ведь, готов поспорить, и сейчас надеешься меня победить?
Дурак переступил с ноги на ногу, словно заранее раскаивался в содеянном.
- Ага, уж простите, сэр дракон, такое у меня поручение. Придется вас... того, хотя мне того, так сказать, вовсе и не хочется.
- Из чистого любопытства: как же ты рассчитываешь это сделать, горе луковое? - Дракон мощно втянул воздух гигантскими ноздрями (всегда очень чистыми и ухоженными, к слову сказать), и толстяку пришлось ухватиться за один из выступов, чтобы справиться с этим засасывающим потоком. Дурак, конечно, насквозь вонял страхом, но за свои вилы держался на удивление крепко. Чудеса, да и только. - Что, по-твоему, должно случиться, чтобы ты умудрился меня сразить? Каким образом ты рассчитываешь пережить ближайшие несколько минут?
- А, а, вот тут вы меня и поймали, сэр дракон, - хитро подмигнул дурак и отчаянно замотал головой. - Правильно говорят, что вы самый главный умник во всем мире, и потому простофиля навроде меня для вас все равно что великий мудрец. Ну, в смысле, наоборот. Замысел свой я вам выдать никак не могу, уж извиняйте. Это как на ярмарке в прошлом году: Косой Эрик меня все подзуживал, подзуживал меня показать ему свинью... а я, дурак, повелся.
- А что Косой Эрик? - искренне заинтересовался дракон.
- Отравил ее, знамо дело, жулик проклятый, - сердито махнул вилами рыцарь. - Отравил и соревнование выиграл со своим плешивым боровом... Так что это мне была наука, сэр дракон - я даром что дурак, а тайны свои теперь держу при себе.
- Твоя самонадеянность, - молвил дракон после некоторой паузы, - отвращает меня настолько, что во мне почти просыпается жалость. К сожалению, ты вряд ли способен оценить всю иронию ситуации. Что ты здесь делаешь, чучело огородное? Зачем идешь на поводу у своего народа, когда знаешь, что это приведет тебя к неизбежной погибели? Что тобою движет?
Погрустневший дурак пожал плечами и скорчил странную рожу, которую наверняка считал выражением человека, с доблестью идущего навстречу опасности, несмотря на ее неизбежно смертельный характер. Дракон, который много чего повидал, счел эту гримасу мерзкой безвкусицей.
- Дык вы сами поймите, сэр дракон, какой у меня выбор-то? Я дурак дураком, никому не нужен, толку от меня никакого. Мозгов у меня, знаете, уже не прибавится. Ну уйду я из города - делов-то, попаду еще куда-нибудь, а там, глядишь, вдруг вообще колотить начнут. Так-то я хоть пользу принесу какую - не им, так, глядишь, вам.
- Мне? - фыркнул змей.
- Я ж говорю вам: уходите, пока не поздно, - принялся увещевать его полоумный витязь, размахивая руками. - Я ж вас, это, со свету сживу, а мне не особо-то и хочется. Или вы думаете, мне нравится это? Вовсе и нет! Я страсть как сказки люблю, сэр дракон, а какие сказки без Старого мира, а какой Старый мир без вас? Уходите отсюда без оглядки, в мире-то полно пустынных местечек, где вас какое-то время никто тормошить не будет... Эти-то, правда, не особо обрадуются, но какое нам до них дело? Как вы уйдете и бросите все эти побрякушки, они вмиг утихомирятся...
Дракон приподнялся на могучих лапах, выпрямляя каменную колонну своей шеи и затекшую гороподобную спину. Он приоткрыл жуткую пасть, обнажая зубы, которые посрамили бы любой сталактит, сталагмит и... их третьего товарища, после чего щелкнул ядовитой лентой языка. Это была наидешевейшая показуха, но он твердо намеревался вести себя благородно, как пристало древнему всесильному существу, и дать этому полудурку последний шанс.
- Узри же мою истинную мощь, несчастный таракан! - пророкотал он так, что сотряслась вся гора, при этом наверняка подумав, что ее критические сейсмологические дни наступили раньше обычного. - Посмотри, с кем ты намереваешься сразиться, и улепетывай без оглядки, пока у тебя не отняли эту возможность!
В припадке вдохновения он набрал в грудь воздух, замысловато изогнул шею и окатил гибельным пламенем своды пещеры, позаботившись о сопровождающих звуковых эффектах вроде мистического рева, без которых вполне можно было и обойтись.
- Да-а, - мечтательно протянул дурак, сглатывая комок в горле. - Будь у меня такая штука во рту, пусть бы кто попробовал надо мной поиздеваться...
Ни шага по направлению к любому из девяти выходов он не сделал. Похоже, он был слишком тупым, чтобы испытывать страх. Особым оптимизмом насчет будущего этого мира дракон отнюдь не преисполнился.
- Ты слишком ничтожный противник даже для паразитов в моем чреве! - возвестил змей без прежней уверенности, но с былым красноречием.
- Я вас, сэр дракон, предупреждал, ну а обзываться и вовсе нехорошо, - несколько обиженно ответил на это толстяк и встал в импровизированную боевую стойку: пузо назад, вилы вперед.
Когда он летел в лобовую атаку, нечленораздельно вопя случайно выбранные гласные, у дракона улетучились последние крохи приподнятого настроения. Самоуверенность дурака поначалу забавляла его, потом - раздражала, ну сейчас начала вызывать совершенно дурацкое во всех смыслах слова беспокойство. Против собственной воли змей даже почувствовал инстинктивное желание сжаться в комок (гигантский и смертельно опасный огнедышащий комок), когда до столкновения оставались считанные мгновения.
Ну а потом события стали развиваться поистине молниеносно.
Раз - с глухим стуком вилы предприняли похвальную попытку вонзиться в драконье тело, но отскочили от древних чешуйчатых пластин, как иголка от стальных доспехов, вырвавшись из ненадежной хватки дурака.
Два - воитель плюхнулся на обширный зад, явно не понимая, что пошло не так.
Три - разнервничавшийся дракон с перепугу (каковое обстоятельство он сам твердо отрицал) наклонился и хищно цапнул дурака смрадной клыкастой пастью так, что снаружи, за неприступной оградой острых желтых зубов, остались лишь неуклюже болтающиеся ноги в старых башмаках.
Потом змей запрокинул голову и не без мстительного удовольствия проглотил толстяка целиком, после чего ему вмиг стало гораздо лучше на всех уровнях бытия.
Дракон укорил себя за излишнюю нервозность, порочащую само его естество, и пообещал себе впредь мгновенно съедать любых незваных гостей, какими бы забавными они издалека не казались. Еще он рассеянно поблагодарил людишек, что они воспитали такого упитанного дурака: при прочих равных, он был всяко лучше худощавых пафосных рыцарей. Мысли дракона переключились и на самих людишек, и он счел, что в свете последних событий слухи о внушительном скачке в их развитии оказались не более, чем мышиными сплетнями.
А потом его едкий желудочный сок пробрался сквозь кожу и кости последнего драконьего блюда к здоровенной сфере с цианидом калия, которую дурака заставили проглотить в качестве талисмана непобедимости и бессмертия, и дракон умер, до самого последнего вздоха не сознавая, что в дураках на сей раз оставили его. Людишки определенно разучились красться, но приобрели массу других ценных навыков. Гора в тот день выдохнула мрачное скорбное поветрие, когда последний оплот Старого мира рухнул под давлением сил новых и безжалостных, и руины его опустились в бездонную могилу времени, куда отправилось уже бессчетное множество иных анахроничных дураков.