Поросло быльём

[writermustwrite]

Аннотация: между жизнью и смертью, всё воет, воет ветер.

* * *

Терранс стоял посреди ничего, как сам любил выражаться. Редкие полевые травы проглядывали на сырой земле, вдали были лишь степь и горы, а ветер приносил запах пыли, пепла и холода; Терранс знал, что это запах грядущего. Запах прошедшего облегчения и будущей боли.

С низко нависшего серого неба упала одна капля. Упала, подняв только самые лёгкие пылинки, и исчезла, как будто и не собирался дождь, будто ничего не было, лишь сон громадных туч.

Посередине ничего он ждал и умирал, медленно и верно. Они все здесь умирают каждый день.
Чтобы дождаться Её, ему нужно было всего лишь разверзнуть горы. Горы, на вершинах покрытые снежной пеной, а с низу поросшие быльем. Эти горы находились дальше, чем что либо, но значительно ближе к Террансу, чем он сам.
Вчера он ждал её, сегодня ждет и будет ждать завтра — зачем ещё нужно бессмертие в вечном умирании?

Внешность Терранса здесь была текуча, как мысли: он был седым и брюнетом, европейцем и азиатом, высоким и низким, худым и толстым. Только глаза всё так же были пронзительно-голубого цвета. Она всегда говорила, что в них видно душу, на что он только криво улыбался.
«Мы оба знаем, что у меня нет души».

А почему нет?

Кто он?

Зачем_он_ждет?

Вопросы вертелись на задворках сознания, но никак не шли на язык, и он не мог сформулировать их.

Лицо Терранса, казалось, разгладилось от бесчисленных ветров; мельчайшие песчинки за сотни лет стерли все морщины, отполировали несовершенную кожу.
А ветер набирал темпы; он выл так, как только может завывать степной самум: с тоской по ушедшему прошлому, с отчаянием осознания унылого будущего.
Терранс ждал, и ждал, и ждал, пока ветер не достиг своего пика, превратив пространство в чистый шум, преобразив всё вокруг в бой звуков и ощущений. Терранс слышал крик, но не мог понять, кричит он или ветер. Он просто стоял, глядя вдаль, туда, где должны быть горы, закрытые пеленой пыли, и не мог закрыть глаза. Пыль хлестала его по лицу, забивалась под веки, скрипела на стиснутых зубах, но он не шевелился. Пыль обдирала кожу до крови, а он лишь стоял и смотрел

И горы ответили.

Под ногами Терранса прошла волна. Затем ещё одна, и ещё, пока все вокруг не смешалось, в тряске и треске, а перед его взглядом не начала разверзаться земля.
Трещина по земле шла дальше, дальше к горам, всё вокруг стонало, скрипело и вопило, а Терранс стоял и смотрел.

Обескровленные губы едва вымолвили:
-Ли... - долгая пауза, это он пытается набрать в грудь воздуха, а не песка и пыли, - ...ли.
Лили. Имя сказано, горы разверзнуты, а быль раскидана по полям.

Сияние прорезало ветер, разорвало пыль и песок, ворвалось к глазам мужчины, и из него вышла женщина, одетая солнечным светом.

И она вышла. Босыми ногами она ступила к нему, прошла по колкому песку прямо к Террансу. Её внешность была единственной неизменной вещью здесь. Она была самой богиней, и постоянство — её прерогатива.

-Терранс.

Тот самый голос. Её голос! Она звала его по имени и смотрела своим любящим взглядом, единственным взглядом, который стоило ждать несколько вечностей.

И тогда он упал.

Он упал на колени, протянул к ней руки и плакал и молил, сам не зная о чем. Он говорил, не понимая слов и молился, не зная молтив.

-Милый, милый Терранс, - она грустно улыбалась. - Ты ждал меня здесь столько.

-Сотни лет, тысячи, - по красному от ветра и горя эмоций стекали слезы к искривленному рту. - Я ждал тебя, я ждал.

И она касалась его волос, и он не мог шевельнуться, будто снова превратился в каменное изваяние, возведенное во славу времени. Но только теперь он вбирал в себя всё и силился запомнить каждый момент, каждое прикосновение.

Он плакал:
-Не уходи.

Он падал к её ногам и кричал:
-Пожалуйста, останься.

Но она только грустно улыбалась и гладила его по голове, показывая руки.
Руки, поросшие тёмно-серой мелкой травой.
-Ты знаешь, что это, - повторяла она каждый раз, когда Терранс падал на землю, сокрушенный горем. - Всё, что прошло, впивается в меня, разрушает. Однажды я исчезну, как исчезает всё, поросшее былью, как исчезнет эта гора, как исчезли мириады гор до этого.

-Я не знаю, что это, - шептал Терранс и хватался за голову. - Я Не Знаю.

-Ты сам рассказывал мне об этой траве, - от её мягкой кожи лился свет, и Терранс не мог думать о чем-то другом. - Ты сам так назвал её. Быль растет на всём, что должно умереть.

-Тут все умирают! Я сам умираю уже третье тысячелетие, но на мне нет этой травы!

-Ты не умираешь, Терранс, - в её глазах мелькнул страх, зрачки расширились. - Ты спишь.

* * *

Он проснулся в холодном поту. На часах светилась надпись «00:07».
Сейчас его внешность была самой обычной, он не менялся и кожа его была полна мимических морщинок и разных несовершенств.

На тумбочке у кровати стояли электронные часы, бокал воды и небольшая стальная урна.

-Ли... ли.

Имя произнесено, но горы не спешат разверзаться.
Мужчина открыл урну и долго смотрел внутрь.
С его ресниц упала одна капля. Упала, подняв только самые лёгкие пылинки, и исчезла, как будто и не собирался дождь, будто ничего не было, лишь сон громадных туч.