Мир после глобальной катастрофы. Немногие выжившие прячутся в метро.
Повесть рассказывает о подростке Александре, который пытается приспособиться к новым условиям.
Глава 2. Братство Ларганда
На следующий день я поинтересовался у человека, раздающего пайки, не нужны ли им работники.
«Обратись к Апостолу», - последовал ответ.
К Апостолу? Да ни за что! Я боялся его, хладнокровного убийцы. От Апостола веяло смертью. Нет, он сам олицетворял Смерть, только вместо косы был пистолет. Его черные волосы отливали зеленым как перья ворона, питающего мертвечиной. Темные, почти черные глаза, выражали лишь равнодушие к мирским заботам. Не знаю, что за Богу поклонялись в Братстве, но Апостол неизмеримо ближе был к Дьяволу.
Я подошел к человеку, которого называли Бумерангом.
- Апостол, тут пацан хочет присоединиться к нам.
Глава Братства встал. С его приближением мне становилось хуже и хуже: руки потели и дрожали, ноги становились ватными.
- Я не возражаю. Если справишься с работой, которую поручу, сможешь со временем присоединиться к Братству.
На следующий день я покинул лазарет. Теперь я жил в одном из вагонов метро на Красной Линии рядом с госпиталем. Целый вагон занимал я один – сектанты спали где-то в другом месте. Моей работой было раздавать еду и воду. После я убирал площадку. Проклятая работа! Нет ничего отвратительнее людей! За день я сотни раз сожалел о своем решении. Мне хотелось плакать, когда я смотрел на загаженную площадку. Я сотни раз желал смерти людям. Но уходить теперь было страшно. Что они подумают? Отпустят ли меня? И куда я пойду? С позором вернусь в лазарет? Нет, не хочу.
Воины Ларганда беспрестанно следили за моей работой. Апостол и Рыцарь приходили раз в два дня. Я ненавидел их обоих. Рыцарь смеялся, стоило мне замешкаться. Издевался!
Апостол всегда молчал. Иногда притворялся спящим, а сам наблюдал за всем происходящим сквозь веки. Безмолвное чудовище...
Через три недели мне надоело работать. Я больше не мог собирать мусор, не мог выносить взгляд Апостола и насмешки Рыцаря. Лучше смерть, чем подобная жизнь. Да, я пришел к Братству, чтобы спасти себя. Но после трех недель я потерял всякую волю к жизни. Не осталось ни капли смысла, ни единой причины оставаться. Насколько искаженной была моя логика, когда я принимал решение присоединиться к культу Ларганда? Лучше бы так и жил в лазарет! Почему я здесь? Мне не место на Красной линии, не место...
К концу четвертой недели силы иссякли. Пришло время покинуть Красную линию. Но как сообщить об этом? Я мог бы обратиться к Рыцарю или Бумерангу, но, так или иначе, говорить придется с Апостолом. Наплевать! Мне ничего не сделают – они не имеют права!
Но в день, когда я набрался смелости, произошло непредвиденное. Апостол подозвал меня к себе, когда время раздачи пайков закончилось:
- Идем, Александр. Ты переселяешься из вагона в бункер. Я дам тебе другую работу.
Слухи не врали - Воины Ларганда жили не на Красной Линии, а в бункере. К нему не подпускали горожан.
- Красная Линия связана с бункером, построенным на случай войны или иных бедствий много лет назад. Не для простых смертных, разумеется, - объяснял по дороге Апостол. – Он был заброшен несколько десятков лет, но однажды о нем вспомнили и восстановили. Один из спасшихся охранников показал нам дорогу. Все системы жизнеобеспечения работают на энергии ядерной силовой установке, находящейся в бункере. Она новая, послужит еще лет тридцать.
Я думал, бункеры возводили только в середине двадцатого века, во время Второй Мировой Войны. Легенды оживали на глазах.
- Н-да, чиновники не бросят себя в беде. Дороги им собственные шкуры, - злобно заметил я.
- Пусть так, - спокойно ответил Апостол, - но сегодня мы живы благодаря их стремлению защитить себя. А из городской администрации никому не удалось спастись.
«Говорящий Апостол, - подумалось мне, - не столь страшен, нежели безмолвный».
Пройдя по длинному коридору, мы оказались у входа в бункер. Слева и справа от двери стояли кабинки с контроллерами. В кабинках стоял маленький стол и стул. На столе лежали две большие тетради.
- Всех, кто приходит и уходит, мы записываем в журнал. Каждый член Братства Ларганда вправе привести с собой одного человека, но на него ложится ответственность за все действия гостя. Без сопровождения чужаков пропускать нельзя ни в коем случае, иначе вина за происходящее будет на тебе.
Слушая объяснения Апостола, я решил, что он относится к людям хвастливым, обожающим водить экскурсии по своим «владениям». Вроде предпринимателей, готовых часами рассказывать, как создавали они свое дело. Я не любил подобных рассказов, поэтому недовольно пробурчал:
- Мне это зачем знать?
- Теперь ты будешь работать на пропускном пункте, - удивленно ответил Апостол, посмотрев на меня как на дурака.
Как он раздражает!
Из кабинки слева вышел парень лет двадцати пяти – тридцати:
- Я Цербер, - представился он. – А ты Александр?
- Да.
- Вот и познакомились! – пожал мне руку Цербер.
Неожиданно вспомнив древнегреческие мифы, я ехидно спросил:
- Сторожишь врата в Ад? Мне уже страшно идти дальше.
- Цербер – трехголовая собака, охранял вход не в Ад, а в подземное царство Аида, куда попадали души умерших, - заметил Апостол. – Ныне сей бункер соответствует описанию царства мертвых.
- Нет, мы живы, - возразил я.
- Мы мертвы. Пусть Смерть еще и не пришла за нами. Или неживым ты считаешь лишь того, у кого кардиограмма распрямилась?
- Мраааааачно, Апостол, - взвыл Цербер.
- Чем ярче свет надежды, тем темнее будет отчаяние, когда она погаснет. Привыкайте жить во мраке. И хватит споров. Оставляю ребенка на тебя, страж бункера.
- Слушаюсь.
- А ты за мной, Моряк, - приказал лидер Братства мужчине, сидевшему во второй кабинке.
Тот молча последовал за Апостолом.
- Садись во вторую кабинку. Дважды не повторяю, поэтому не отвлекайся, - Цербер зевнул. – Не повезло тебе с новой работой – скучно у нас. А спать нельзя.
- Почему бы одному не спать? При приближении Апостола, второй бы разбудил.
- Будто я его боюсь! Когда вижу спящего человека, самого начинает клонить в сон. Какая уж тут работа!
- А спать когда?
- Мы дежурим по шесть часов. В остальное время можешь заниматься чем угодно.
В первый рабочий день на новом месте я просидел часа четыре, пока нас не сменили Борец и Хамелеон.
Цербер повел меня в бункер. Мы шли по узкому слабоосвещенному коридору, пока не достигли лестницы.
- Здесь шесть этажей, - принялся объяснять мой напарник. – На шестом, нет на первом. Или все-таки на шестом? Так или иначе, на самом нижнем этаже расположены технические помещения. Тебе там делать нечего. На пятом – святилище Ларганда и его дар нам, обреченным на скорую гибель. Никого не спрашивай о даре, пока тебя не примут в Братство. И не спускайся на пятый этаж: его охраняет Гекантохейр – суровый мужик.
Рассказывая о пятом этаже, Цербер был серьезен, напряжен.
- Гека... кто? – спросил я с насмешкой.
- Вижу, твои познания ограничились Цербером, - вздохнул страж бункера. – Гекантохейры – сторукие чудовища, охраняющие поверженных Зевсом титанов в Тартаре, что глубже подземного царства.
- Кто придумал подобную чушь? Кличку не выговоришь!
- Апостол. Он в юности изучал разные религиозные течения и мифологии. В Ларганда позже уверовал.
«Дураки, - подумал я, - соглашаются с каждым словом лидера. Сами, небось, утратили всякую волю и разумность».
- Твоя комната на втором этаже. Номер три. Если сам не найдешь, кричи погромче, кто-нибудь выйдет и поможет.
«Лось! – выругался я про себя. – Смеется надо мной».
Комнату я отыскал без труда. Эх, не сравнить с вагоном метро! Вагон просторнее, чище, уютнее. Комната же представляла собой бетонный гроб. Нет, не гроб, а гробик: поместилась кровать да маленький шкаф.
В первую ночь я не сумел уснуть – стены и потолок давили словно «Железная дева» (прим. автора: «Железная дева» - орудие пыток, представляющее собой железный шкаф с гвоздями внутри, куда запирали преступников. Силуэтом напоминал женщину) только без гвоздей.
Утром меня позвали на завтрак. Сектанты питались не холодными пайками, а теплым варевом из этих пайков. Горячая пища полезнее!
После обеда Цербер забрал меня на пост. Первые полчаса мы сидели в тишине, уныло взирая на тоннель, ведущий к Красной Линии. Потом Цербер достал картонную коробку, долго-долго ковырялся в ней, и, наконец, принялся что-то жевать.
Я не был голоден, но он даже не поинтересовался – а буду ли я. Дефицит еды лишает людей совести.
- Что ты ешь? – громко спросил я.
- Печенье. Хочешь?
- Да.
Печенья я не видел больше двух месяцев! Как и другие люди в метро. Несправедливо устроен новый, подземный, мир!
- Погоди, сейчас я тебе выберу.
Цербер полез в коробку. Неясное подозрение кольнуло меня. Я подошел и заглянул внутрь. Стало плохо. По потемневшему печенью ползали небольшие белые червяки. Мой напарник питался тем, что не успели сгрызть мерзкие насекомые!
- Его в руки брать противно! – в ужасе воскликнул я. – Как ты можешь есть это?
- Когда долго сидишь без дела, начинаешь скучать. Пища отвлекает. К тому же время тратиться на отбор съедобного. Другой еды Апостол не дает в неограниченном количестве. Только просроченное. Провианта мало. Потом люди, разумеется, стали бы есть любую пищу, но Апостол решил не затягивать агонию человечества настолько.
- Откуда вы взяли просроченные продукты? – с отвращением спросил я.
- За бункером следили не слишком пристально – забывали обновлять запасы пищи. Кто знает, сколько лет печенье ожидало моего появления?
Они обезумели! Упавшее Небо лишило людей рассудка! Наш мир исказился. Белая мгла изуродовала души. Прав Апостол – многие уже мертвы. Тело живо, но человек в нем погиб в трагическую ночь.
Вечером Воины Ларганда вернулись с патруля. Их записывал Цербер – я не знал прозвищ. Чуть позже явился Рыцарь. С девушкой. Они смеялись, целовались. Я смутился.
- Запиши их – Рыцарь и Солнышко, - завыл Цербер, - а то у меня уже мозоли на пальцах.
Когда они ушли, я спросил у Цербера:
- Солнышко тоже в Братстве Ларганда?
- Нет, она чужая.
- Тогда почему ее пускают в бункер?
- Я же говорил: каждый может привести с собой кого угодно. Некоторые приводят женщин. Рыцарь всегда с Солнышко, Бумеранг с Еленой. Остальные не столь постоянны.
Больше я ничего спрашивать не стал.
Через пару дней я увидел Елену. Она была красивой брюнеткой лет тридцати с ярко-зелеными глазами.
- Красотка. Таких и называют роковыми, - вздохнул Цербер. – Что она нашла в Бумеранге?
Я не стал ничего отвечать. Бумеранг и вправду ничем особенно не выделялся – не высокий, не низкий, не толстый, не худой, не умный, не дурак. Цербер рассказывал, что до Ночи Упавшего Неба, он работал продавцом в крупном магазине. Должно быть, умел зубы заговаривать.
***
Условия жизни сектантов отличались от быта горожан: раз в неделю разрешали помыться в душе, выдавали второй комплект одежды (жаль, пришлось взять на четыре размера больше – моего уже не осталось). На складах бункера было немало полезных вещей – от еды до одеял. Рассчитывался он на проживание двухсот-трехсот человек в течение двух лет по словам моего напарника.
Проработав тринадцать дней на пропускном пункте, я понял, что в прозвище «Цербер» куда больше смысла, чем показалось вначале. Он выл, как собака, целыми днями: «скучно», «опоздал на завтрак», «нога болит», «рука затекает» и о многом другом. Обо всем.
Когда приходили сменщики Цербер радовался, как радуются псы приходу хозяина.
Именно этой псине я обязан своим прозвищем. На двадцатый день моей жизни в бункере Цербер бодро протявкал:
- Александр, не побудешь здесь один? Всего на пару часов? Мне нужно ненадолго отлучиться.
- Нет, - скорее из вредности, нежели из нужды в напарнике, ответил я.
- Пожалуйста.
- Не положено.
Цербер протяжно завыл:
- Почемуууууууууууууууууу? Я ненадоооооооооооооооолго. Только патруль записать надо. Чеееееееееестно.
Я притворно зевнул:
- А вдруг усну?
Он разочарованно вздохнул.
Через полчаса с патруля вернулся отряд Апостола. В том отряде был и Рыцарь. Причем Рыцарь всегда шел первым, а Апостол – вторым. По мне, на роль лидера Братства Ларганда неизмеримо больше подходил высокий крепкий приветливый Рыцарь (я слышал, будто до ночи Упавшего Неба он работал пожарным), а не хилого вида Апостол с равнодушным взглядом. Мерзкий человек.
Когда отряд подошел к кабинке, Цербер спросил:
- Точно не согласишься?
- Ни за что, - с гордостью ответил я.
- Ну ты и крысеныш, - прошипел Цербер.
- Крысеныш? – рассмеялся Рыцарь, услышав наш разговор. – А прозвище подходит пареньку: и мордой, и повадками похожи.
- Рыцарь, а подежурь за меня? – с заискивающей улыбкой произнес Цербер. – Я в город на два часа.
Городом в братстве называли тоннели метро, в которых жили люди, за пределами Красной Линии.
- Я устал.
- Я подменю тебя на Внешнем рубеже, - взмолился страж нашего подземного царства.
Внешним рубежом был пропускной пункт на Красную линию. Там Воины дежурили с автоматами. Несколько раз обезумевшая толпа пыталась убить их. Не лучший пост.
- Апостол, что скажешь?
- Я бы согласился.
- Можешь идти, Цербер, он разрешил.
Мой напарник обрадовался и быстро покинул кабинку. Отряд переписывал уже Рыцарь.
Когда все ушли, я спросил:
- А что за дар Ларганда охраняет Гекантохейр на пятом этаже?
- Серебряный ветер.
- Как он выглядит?
- Узнаешь, если Апостол примет тебя в веру, Крысеныш.
- Я не крысеныш.
- Нет, отныне Крысеныш. Двое Воинов Ларганда признали его в тебе.
Так я получил свое ненавистное прозвище.
- Рыцарь, расскажи о Ночи Упавшего Неба. Чем была белая мгла? Когда мы сможем покинуть метро?
- Мне неведомо ничего об этой напасти. Быть может, туман есть таинственный газ или пары неизвестной науке кислоты. Или живые всеядные существа вроде термитов. Но мне нравится версия про наномашины, которые распылили инопланетяне, дабы очистить Землю.
- А когда разрешат возвратиться на поверхность?
- Никогда. Апостол говорит о выборе смерти не от того, что он мрачный человек, как думает Цербер. Человечеству пришел конец. Все наземные постройки, растения и животные уничтожены. Куда ты хочешь вернуться? От города осталась голая земля.
- Говоришь так, словно был наверху после Ночи Упавшего Неба.
Рыцарь расхохотался:
- Конечно, был. И Апостол, и Цербер, и Бумеранг, и Моряк, и Гекантохейр. Даже Бабушка поднималась. В Братстве по пальцам можно пересчитать тех, кто ни разу не выходил. Поначалу чуть ли не каждый час – ждали, когда туман рассеется. Потом один раз в день. Сейчас каждую неделю. Могу и тебя позвать с собой, когда соберусь.
- Туман не исчез?
- Нет, по-прежнему не видно ни солнца, ни неба.
- А вы не боитесь пострадать?
- Нет. Апостол знает, как нас лечить.
- Откуда?
- Ларганд нашептал.
- Будто я поверю в сказки о Боге.
- Ой, ой, – рассмеялся Рыцарь, - ты же собираешься присоединиться к культу. А мы верим в Бога.
- Нет никаких доказательств его существования.
- Есть. Апостол принес нам Серебряный ветер с поверхности – дар от Ларганда в утешение.
- Что такое Серебряный ветер?
- Позже расскажем.
- Ну и черт с тобой, молчун, - обиделся я.
- Если бы ты относился к старшим более уважительно, не стал бы Крысенышем.
После слов Рыцаря наступила тишина. Он принялся насвистывать какую-то мелодию. Я размышлял.
«Чему можно дать название «Серебряный ветер»? Ветер – это воздух. Почему серебряный? Воздух нечист. Вероятно, Братство получило в дар некую колбу с беловатым блестящим воздухом. Но невозможно поклоняться простой колбе. Должно быть, она обладает какими-то необычными свойствами, необъяснимыми с точки зрения науки. Исцеляет пораженных Упавшим Небом? Нет, Апостол излечивал людей с первых мгновений катастрофы. Иная тайна сокрыта в Серебряном ветре...
После дара Ларганда, загадку которого я не мог разгадать, мои мысли заняли слова Рыцаря о конце света. «Неужели мы все умрем? - спрашивал я себя. – Человечество исчезнет? Я иначе представлял будущее Земли: мы должны были построить удивительные города, расселиться по соседним планетам... Наша цивилизация развивалась тысячи лет, чтобы сгинуть в белом тумане? Целью существования не может быть жалкая смерть. Или может? Я верил, человечество сотворит нечто грандиозное, величественное, подчинит Вселенную своим законам, победит время. Но разве не похожи мои предсказания на мечты подростка о будущей жизни, где он достигнет всего, о чем грезил. Но проходит пятьдесят лет, подросток превращается в старика, умирающего в одиночестве. Подобный исход неизмеримо вероятнее, чем осуществление всех желаний.
Почему Ларганд позволил случиться подобному? Ответ один: Бога нет, потому мы умрем взаперти в метро среди умалишенных как Цербер, который ест пропавшие продукты, или Апостол, без жалости расправляющийся с людьми. Насколько ничтожной стала жизнь!»
Цербер вернулся, Рыцарь ушел. Еще одна смена закончилась.
На следующий день, когда до конца работы оставалось десять минут, на пропускной пункт явился Апостол.
- Александр, сегодня я покажу тебе святилище. И отвечу на все вопросы о Ларганде.
- Ух, ты! – воскликнул Цербер. – Он будет молиться с нами! Добро пожаловать в Братство Ларганда!
- О Братстве рано говорить, - заметил Апостол, - Александр не верит в Бога как такового и ничего не знает об учении. Пусть Ларганд и примет всех в Царствие свое, да на Земле иные правила.
Слова о Царствии Ларганда напомнили мне об убийстве воришки. Стало страшно идти в святилище с этим монстром. О каком Боге расскажет убийца? Зачем я пришел сюда? Уснувшие было сомнения, забытые вопросы вновь начали терзать меня. Но отступать было поздно, и я поплелся за Апостолом.
Мы спустились на пятый этаж. У лестницы нас встретил мужчина-великан лет сорока. Он выглядел злобным из-за глубоко посаженных глаз и сросшихся бровей (или, в самом деле, характером не удался).
- Гекантохейр, это Александр.
Страж местного Тартара оглядел меня с головы до ног.
- Молодежь набираешь? Молодец, Апостол! – похлопал Гекантохейр предводителя Братства по плечу.
Апостол, бедняга, аж согнулся под тяжелой рукой.
- Отчет по складу я положил на стол. Не забудь проверить, - добавил страж Тартара.
Каждый день Воины проводили опись оружия. Склад располагался рядом со святилищем. Хороша вера!
- Не забуду, - пообещал Апостол. – Александр, проповедь начнется через полчаса. Жди здесь.
- Хорошо, - недовольно пробурчал я.
Перед проповедью предводитель Братства сверял список вошедших и вышедших за нашу с Цербером смену.
Я огляделся по сторонам. В коридоре собирались сектанты. Я удивился, увидев среди них немало женщин и детей. Они не выходили за пределы бункера, потому никто из них не казался мне знакомым. Я знал Воинов Ларганда, поскольку переписывал отряды, возвращавшиеся с патруля. Как оказалось, мужчины жили на втором этаже, женщины на третьем. Семьи занимали первый и часть четвертого этажа. На четвертом этаже располагался кабинет Апостола, его комната и госпиталь, в котором лечили людей из Братства, для горожан существовала отдельная больница на Красной Линии.
Ровно через полчаса Апостол вернулся и открыл святилище.
Мы вошли внутрь. Святилище представляло собой обычную комнату с голыми бетонными стенами – ни свечей, ни икон или иных изображений, ни статуй божества, ни алтаря для жертвоприношений. Словом, ничего, что рисовало мое воображение.
В центре комнаты крУгом стояли стулья. Много стульев. Люди неторопливо рассаживались.
Я занял свободное место. Апостол сел на спинку стула, ноги поставив на сиденье, дабы возвышаться над остальными, и достал из кармана небольшую по формату, но довольно толстую книгу в кожаном переплете. Началась так называемая проповедь.
Апостол принялся читать. Сектанты слушали, затаив дыхание. Шорохи раздавались лишь изредка. В книге говорилось о сотворении мира. Но то был не миф вроде « Вначале был Хаос. Из Хаоса родились День и Ночь…». Ларганд не рассказывал, как появилась вселенная и наша планета, нет. Он распекал людей за любопытство: «Нет прока в описании создания мира. Он есть и ты живешь в нем. Когда вселенная родилась, тебя не было. Какой ответ ты пытаешься отыскать в прошлом? Из потока ушедшего времени, ты должен сохранить одну-единственную истину в сердце своем – я связал мир воедино законами, будто крепкими нитями сшил из полотна одеяние невероятной красоты. Никто не сумеет нарушить законы, никому не под силу разорвать нить – самонадеянным глупцам, не умеющим отступать, она отрежет пальцы».
«Хитер Ларганд, - подумалось мне, - ловко изворачивается. Но что ему стоило дать людям ответ на вопрос?». Культ походил на диковинную игрушку, которую я не воспринимал всерьез. Боги, имеющие имя, отчего-то не казались мне всемогущими. Нареченные людьми, они становились ближе к человеку. Книг, подобных книге Ларганда, можно придумать сколь угодно много.
Апостол продолжал. Читал он не так уж плохо, но слова Бога сектантов казались унылыми, скучными. Остальное я пропустил мимо ушей.
Завершив проповедь, Апостол неожиданно обратился ко мне:
- Александр, что ты желаешь узнать о Ларганде?
Он не пытался казаться вежливым, спрашивал равнодушно.
Да я ничего не хотел знать! Их Бог не был интересен мне.
Люди, собравшиеся на проповеди, смотрели на меня в ожидании. Молчать я не мог.
- Как выглядит Ларганд?
Задавая вопрос, я вспомнил забавный плакат, на котором была изображена диковинная зверушка с глупой мордой. Подпись гласила: «И почему все думают, будто Бог – белый мужик с бородой?».
- Он, скажем, ветер.
- Ветер? – удивился я. – Бог не может быть ветром. Ветер – природное явления, которое возникает из-за разницы в давлении в антициклонах.
Я не уверен, что совсем ничего не перепутал. Но точность не играла роли в нашей споре.
- Почему образуются антициклоны? – спросил Апостол.
- Из-за вращения Земли вокруг своей оси.
- Почему Земля вращается.
На этом мои познания устройства мира закончились:
- Не знаю.
- Ларганд создал законы существования Вселенной. Те, о которых ты сейчас говорил. Благодаря действию этих законов ветер никогда не прекратит своего существования. Он всюду: у самой земли и высоко в небесах.
- Разве не о воздухе ты сейчас говоришь?
- Ветер есть живой воздух, а всякий воздух на Земле жив.
- Значит, Галактику сотворил ветер? – позабыв о страхе перед Братством, принялся язвить я. – Недаром говорят: ветром надуло!
- Отчего ж? Ларганд не был ветром, когда создавал мир.
- И к чему волшебные превращения?
- Он должен был подходить своему творению.
- Ха! Он всемогущ, но не сумел сделать Вселенную подходящей для себя?
- Или Ларганд создал мир таким, где мог бы стать ветром, - словно дьявол, загадочно улыбнулся Апостол.
По спине пробежал холодок. Вдруг я вспомнил, как Рыцарь назвал дар Ларганда Серебряным ветром.
Если ветер - Бог, то Серебряный ветер – некоторая часть Бога, попросту говоря, божественное отродье. Раз Ларганд умеет изменять свое обличие, дабы соответствовать сотворенному миру, то и отродье его может быть не воздухом, а чем угодно. Должно быть, Апостол отловил неведомое существо, коего проклятые сектанты приняли за дитя Ларганда. Привели в бункер и заперли в комнате. Гекантохейр сторожит существо, чтобы оно не сбежало.
С каждой минутой предположение о Серебряном ветре казалось все более правдоподобным. «Ты сошел с ума, Александр», - повторял я самому себе. Но образ монстра уже вырисовался в голове: он, должно быть, нечто среднее между обезьяной и собакой, огромный, лохматый, с красными глазами. Чудовище, готовое разорвать в клочья любого, кроме, разумеется, Апостола.
И Серебряный ветер обладает какими-то особыми умениями, достаточными для того, чтобы его приняли за ребенка Бога. Например, воскрешать мертвых, поворачивать время вспять, предвидеть будущее.
Теперь, когда шел с проповедей (а посещал я их каждый день), прислушивался к шорохам, доносящимся из комнаты, где заперли дар Ларганда. Несколько раз я отчетливо слышал, как кто-то выл и стонал.
А почему именно серебряный, а не серый или красный ветер? Шерсть отливала серебром.
Думаю, жуткое отродье и направляло Апостола с помощью своей божественной силы. Предводитель сектантов сговорился с монстром! Иначе не объяснить успехов Братства после Ночи Упавшего Неба. С оружием Апостол освоился удивительно быстро…
Повесть рассказывает о подростке Александре, который пытается приспособиться к новым условиям.
Глава 2. Братство Ларганда
На следующий день я поинтересовался у человека, раздающего пайки, не нужны ли им работники.
«Обратись к Апостолу», - последовал ответ.
К Апостолу? Да ни за что! Я боялся его, хладнокровного убийцы. От Апостола веяло смертью. Нет, он сам олицетворял Смерть, только вместо косы был пистолет. Его черные волосы отливали зеленым как перья ворона, питающего мертвечиной. Темные, почти черные глаза, выражали лишь равнодушие к мирским заботам. Не знаю, что за Богу поклонялись в Братстве, но Апостол неизмеримо ближе был к Дьяволу.
Я подошел к человеку, которого называли Бумерангом.
- Апостол, тут пацан хочет присоединиться к нам.
Глава Братства встал. С его приближением мне становилось хуже и хуже: руки потели и дрожали, ноги становились ватными.
- Я не возражаю. Если справишься с работой, которую поручу, сможешь со временем присоединиться к Братству.
На следующий день я покинул лазарет. Теперь я жил в одном из вагонов метро на Красной Линии рядом с госпиталем. Целый вагон занимал я один – сектанты спали где-то в другом месте. Моей работой было раздавать еду и воду. После я убирал площадку. Проклятая работа! Нет ничего отвратительнее людей! За день я сотни раз сожалел о своем решении. Мне хотелось плакать, когда я смотрел на загаженную площадку. Я сотни раз желал смерти людям. Но уходить теперь было страшно. Что они подумают? Отпустят ли меня? И куда я пойду? С позором вернусь в лазарет? Нет, не хочу.
Воины Ларганда беспрестанно следили за моей работой. Апостол и Рыцарь приходили раз в два дня. Я ненавидел их обоих. Рыцарь смеялся, стоило мне замешкаться. Издевался!
Апостол всегда молчал. Иногда притворялся спящим, а сам наблюдал за всем происходящим сквозь веки. Безмолвное чудовище...
Через три недели мне надоело работать. Я больше не мог собирать мусор, не мог выносить взгляд Апостола и насмешки Рыцаря. Лучше смерть, чем подобная жизнь. Да, я пришел к Братству, чтобы спасти себя. Но после трех недель я потерял всякую волю к жизни. Не осталось ни капли смысла, ни единой причины оставаться. Насколько искаженной была моя логика, когда я принимал решение присоединиться к культу Ларганда? Лучше бы так и жил в лазарет! Почему я здесь? Мне не место на Красной линии, не место...
К концу четвертой недели силы иссякли. Пришло время покинуть Красную линию. Но как сообщить об этом? Я мог бы обратиться к Рыцарю или Бумерангу, но, так или иначе, говорить придется с Апостолом. Наплевать! Мне ничего не сделают – они не имеют права!
Но в день, когда я набрался смелости, произошло непредвиденное. Апостол подозвал меня к себе, когда время раздачи пайков закончилось:
- Идем, Александр. Ты переселяешься из вагона в бункер. Я дам тебе другую работу.
Слухи не врали - Воины Ларганда жили не на Красной Линии, а в бункере. К нему не подпускали горожан.
- Красная Линия связана с бункером, построенным на случай войны или иных бедствий много лет назад. Не для простых смертных, разумеется, - объяснял по дороге Апостол. – Он был заброшен несколько десятков лет, но однажды о нем вспомнили и восстановили. Один из спасшихся охранников показал нам дорогу. Все системы жизнеобеспечения работают на энергии ядерной силовой установке, находящейся в бункере. Она новая, послужит еще лет тридцать.
Я думал, бункеры возводили только в середине двадцатого века, во время Второй Мировой Войны. Легенды оживали на глазах.
- Н-да, чиновники не бросят себя в беде. Дороги им собственные шкуры, - злобно заметил я.
- Пусть так, - спокойно ответил Апостол, - но сегодня мы живы благодаря их стремлению защитить себя. А из городской администрации никому не удалось спастись.
«Говорящий Апостол, - подумалось мне, - не столь страшен, нежели безмолвный».
Пройдя по длинному коридору, мы оказались у входа в бункер. Слева и справа от двери стояли кабинки с контроллерами. В кабинках стоял маленький стол и стул. На столе лежали две большие тетради.
- Всех, кто приходит и уходит, мы записываем в журнал. Каждый член Братства Ларганда вправе привести с собой одного человека, но на него ложится ответственность за все действия гостя. Без сопровождения чужаков пропускать нельзя ни в коем случае, иначе вина за происходящее будет на тебе.
Слушая объяснения Апостола, я решил, что он относится к людям хвастливым, обожающим водить экскурсии по своим «владениям». Вроде предпринимателей, готовых часами рассказывать, как создавали они свое дело. Я не любил подобных рассказов, поэтому недовольно пробурчал:
- Мне это зачем знать?
- Теперь ты будешь работать на пропускном пункте, - удивленно ответил Апостол, посмотрев на меня как на дурака.
Как он раздражает!
Из кабинки слева вышел парень лет двадцати пяти – тридцати:
- Я Цербер, - представился он. – А ты Александр?
- Да.
- Вот и познакомились! – пожал мне руку Цербер.
Неожиданно вспомнив древнегреческие мифы, я ехидно спросил:
- Сторожишь врата в Ад? Мне уже страшно идти дальше.
- Цербер – трехголовая собака, охранял вход не в Ад, а в подземное царство Аида, куда попадали души умерших, - заметил Апостол. – Ныне сей бункер соответствует описанию царства мертвых.
- Нет, мы живы, - возразил я.
- Мы мертвы. Пусть Смерть еще и не пришла за нами. Или неживым ты считаешь лишь того, у кого кардиограмма распрямилась?
- Мраааааачно, Апостол, - взвыл Цербер.
- Чем ярче свет надежды, тем темнее будет отчаяние, когда она погаснет. Привыкайте жить во мраке. И хватит споров. Оставляю ребенка на тебя, страж бункера.
- Слушаюсь.
- А ты за мной, Моряк, - приказал лидер Братства мужчине, сидевшему во второй кабинке.
Тот молча последовал за Апостолом.
- Садись во вторую кабинку. Дважды не повторяю, поэтому не отвлекайся, - Цербер зевнул. – Не повезло тебе с новой работой – скучно у нас. А спать нельзя.
- Почему бы одному не спать? При приближении Апостола, второй бы разбудил.
- Будто я его боюсь! Когда вижу спящего человека, самого начинает клонить в сон. Какая уж тут работа!
- А спать когда?
- Мы дежурим по шесть часов. В остальное время можешь заниматься чем угодно.
В первый рабочий день на новом месте я просидел часа четыре, пока нас не сменили Борец и Хамелеон.
Цербер повел меня в бункер. Мы шли по узкому слабоосвещенному коридору, пока не достигли лестницы.
- Здесь шесть этажей, - принялся объяснять мой напарник. – На шестом, нет на первом. Или все-таки на шестом? Так или иначе, на самом нижнем этаже расположены технические помещения. Тебе там делать нечего. На пятом – святилище Ларганда и его дар нам, обреченным на скорую гибель. Никого не спрашивай о даре, пока тебя не примут в Братство. И не спускайся на пятый этаж: его охраняет Гекантохейр – суровый мужик.
Рассказывая о пятом этаже, Цербер был серьезен, напряжен.
- Гека... кто? – спросил я с насмешкой.
- Вижу, твои познания ограничились Цербером, - вздохнул страж бункера. – Гекантохейры – сторукие чудовища, охраняющие поверженных Зевсом титанов в Тартаре, что глубже подземного царства.
- Кто придумал подобную чушь? Кличку не выговоришь!
- Апостол. Он в юности изучал разные религиозные течения и мифологии. В Ларганда позже уверовал.
«Дураки, - подумал я, - соглашаются с каждым словом лидера. Сами, небось, утратили всякую волю и разумность».
- Твоя комната на втором этаже. Номер три. Если сам не найдешь, кричи погромче, кто-нибудь выйдет и поможет.
«Лось! – выругался я про себя. – Смеется надо мной».
Комнату я отыскал без труда. Эх, не сравнить с вагоном метро! Вагон просторнее, чище, уютнее. Комната же представляла собой бетонный гроб. Нет, не гроб, а гробик: поместилась кровать да маленький шкаф.
В первую ночь я не сумел уснуть – стены и потолок давили словно «Железная дева» (прим. автора: «Железная дева» - орудие пыток, представляющее собой железный шкаф с гвоздями внутри, куда запирали преступников. Силуэтом напоминал женщину) только без гвоздей.
Утром меня позвали на завтрак. Сектанты питались не холодными пайками, а теплым варевом из этих пайков. Горячая пища полезнее!
После обеда Цербер забрал меня на пост. Первые полчаса мы сидели в тишине, уныло взирая на тоннель, ведущий к Красной Линии. Потом Цербер достал картонную коробку, долго-долго ковырялся в ней, и, наконец, принялся что-то жевать.
Я не был голоден, но он даже не поинтересовался – а буду ли я. Дефицит еды лишает людей совести.
- Что ты ешь? – громко спросил я.
- Печенье. Хочешь?
- Да.
Печенья я не видел больше двух месяцев! Как и другие люди в метро. Несправедливо устроен новый, подземный, мир!
- Погоди, сейчас я тебе выберу.
Цербер полез в коробку. Неясное подозрение кольнуло меня. Я подошел и заглянул внутрь. Стало плохо. По потемневшему печенью ползали небольшие белые червяки. Мой напарник питался тем, что не успели сгрызть мерзкие насекомые!
- Его в руки брать противно! – в ужасе воскликнул я. – Как ты можешь есть это?
- Когда долго сидишь без дела, начинаешь скучать. Пища отвлекает. К тому же время тратиться на отбор съедобного. Другой еды Апостол не дает в неограниченном количестве. Только просроченное. Провианта мало. Потом люди, разумеется, стали бы есть любую пищу, но Апостол решил не затягивать агонию человечества настолько.
- Откуда вы взяли просроченные продукты? – с отвращением спросил я.
- За бункером следили не слишком пристально – забывали обновлять запасы пищи. Кто знает, сколько лет печенье ожидало моего появления?
Они обезумели! Упавшее Небо лишило людей рассудка! Наш мир исказился. Белая мгла изуродовала души. Прав Апостол – многие уже мертвы. Тело живо, но человек в нем погиб в трагическую ночь.
Вечером Воины Ларганда вернулись с патруля. Их записывал Цербер – я не знал прозвищ. Чуть позже явился Рыцарь. С девушкой. Они смеялись, целовались. Я смутился.
- Запиши их – Рыцарь и Солнышко, - завыл Цербер, - а то у меня уже мозоли на пальцах.
Когда они ушли, я спросил у Цербера:
- Солнышко тоже в Братстве Ларганда?
- Нет, она чужая.
- Тогда почему ее пускают в бункер?
- Я же говорил: каждый может привести с собой кого угодно. Некоторые приводят женщин. Рыцарь всегда с Солнышко, Бумеранг с Еленой. Остальные не столь постоянны.
Больше я ничего спрашивать не стал.
Через пару дней я увидел Елену. Она была красивой брюнеткой лет тридцати с ярко-зелеными глазами.
- Красотка. Таких и называют роковыми, - вздохнул Цербер. – Что она нашла в Бумеранге?
Я не стал ничего отвечать. Бумеранг и вправду ничем особенно не выделялся – не высокий, не низкий, не толстый, не худой, не умный, не дурак. Цербер рассказывал, что до Ночи Упавшего Неба, он работал продавцом в крупном магазине. Должно быть, умел зубы заговаривать.
***
Условия жизни сектантов отличались от быта горожан: раз в неделю разрешали помыться в душе, выдавали второй комплект одежды (жаль, пришлось взять на четыре размера больше – моего уже не осталось). На складах бункера было немало полезных вещей – от еды до одеял. Рассчитывался он на проживание двухсот-трехсот человек в течение двух лет по словам моего напарника.
Проработав тринадцать дней на пропускном пункте, я понял, что в прозвище «Цербер» куда больше смысла, чем показалось вначале. Он выл, как собака, целыми днями: «скучно», «опоздал на завтрак», «нога болит», «рука затекает» и о многом другом. Обо всем.
Когда приходили сменщики Цербер радовался, как радуются псы приходу хозяина.
Именно этой псине я обязан своим прозвищем. На двадцатый день моей жизни в бункере Цербер бодро протявкал:
- Александр, не побудешь здесь один? Всего на пару часов? Мне нужно ненадолго отлучиться.
- Нет, - скорее из вредности, нежели из нужды в напарнике, ответил я.
- Пожалуйста.
- Не положено.
Цербер протяжно завыл:
- Почемуууууууууууууууууу? Я ненадоооооооооооооооолго. Только патруль записать надо. Чеееееееееестно.
Я притворно зевнул:
- А вдруг усну?
Он разочарованно вздохнул.
Через полчаса с патруля вернулся отряд Апостола. В том отряде был и Рыцарь. Причем Рыцарь всегда шел первым, а Апостол – вторым. По мне, на роль лидера Братства Ларганда неизмеримо больше подходил высокий крепкий приветливый Рыцарь (я слышал, будто до ночи Упавшего Неба он работал пожарным), а не хилого вида Апостол с равнодушным взглядом. Мерзкий человек.
Когда отряд подошел к кабинке, Цербер спросил:
- Точно не согласишься?
- Ни за что, - с гордостью ответил я.
- Ну ты и крысеныш, - прошипел Цербер.
- Крысеныш? – рассмеялся Рыцарь, услышав наш разговор. – А прозвище подходит пареньку: и мордой, и повадками похожи.
- Рыцарь, а подежурь за меня? – с заискивающей улыбкой произнес Цербер. – Я в город на два часа.
Городом в братстве называли тоннели метро, в которых жили люди, за пределами Красной Линии.
- Я устал.
- Я подменю тебя на Внешнем рубеже, - взмолился страж нашего подземного царства.
Внешним рубежом был пропускной пункт на Красную линию. Там Воины дежурили с автоматами. Несколько раз обезумевшая толпа пыталась убить их. Не лучший пост.
- Апостол, что скажешь?
- Я бы согласился.
- Можешь идти, Цербер, он разрешил.
Мой напарник обрадовался и быстро покинул кабинку. Отряд переписывал уже Рыцарь.
Когда все ушли, я спросил:
- А что за дар Ларганда охраняет Гекантохейр на пятом этаже?
- Серебряный ветер.
- Как он выглядит?
- Узнаешь, если Апостол примет тебя в веру, Крысеныш.
- Я не крысеныш.
- Нет, отныне Крысеныш. Двое Воинов Ларганда признали его в тебе.
Так я получил свое ненавистное прозвище.
- Рыцарь, расскажи о Ночи Упавшего Неба. Чем была белая мгла? Когда мы сможем покинуть метро?
- Мне неведомо ничего об этой напасти. Быть может, туман есть таинственный газ или пары неизвестной науке кислоты. Или живые всеядные существа вроде термитов. Но мне нравится версия про наномашины, которые распылили инопланетяне, дабы очистить Землю.
- А когда разрешат возвратиться на поверхность?
- Никогда. Апостол говорит о выборе смерти не от того, что он мрачный человек, как думает Цербер. Человечеству пришел конец. Все наземные постройки, растения и животные уничтожены. Куда ты хочешь вернуться? От города осталась голая земля.
- Говоришь так, словно был наверху после Ночи Упавшего Неба.
Рыцарь расхохотался:
- Конечно, был. И Апостол, и Цербер, и Бумеранг, и Моряк, и Гекантохейр. Даже Бабушка поднималась. В Братстве по пальцам можно пересчитать тех, кто ни разу не выходил. Поначалу чуть ли не каждый час – ждали, когда туман рассеется. Потом один раз в день. Сейчас каждую неделю. Могу и тебя позвать с собой, когда соберусь.
- Туман не исчез?
- Нет, по-прежнему не видно ни солнца, ни неба.
- А вы не боитесь пострадать?
- Нет. Апостол знает, как нас лечить.
- Откуда?
- Ларганд нашептал.
- Будто я поверю в сказки о Боге.
- Ой, ой, – рассмеялся Рыцарь, - ты же собираешься присоединиться к культу. А мы верим в Бога.
- Нет никаких доказательств его существования.
- Есть. Апостол принес нам Серебряный ветер с поверхности – дар от Ларганда в утешение.
- Что такое Серебряный ветер?
- Позже расскажем.
- Ну и черт с тобой, молчун, - обиделся я.
- Если бы ты относился к старшим более уважительно, не стал бы Крысенышем.
После слов Рыцаря наступила тишина. Он принялся насвистывать какую-то мелодию. Я размышлял.
«Чему можно дать название «Серебряный ветер»? Ветер – это воздух. Почему серебряный? Воздух нечист. Вероятно, Братство получило в дар некую колбу с беловатым блестящим воздухом. Но невозможно поклоняться простой колбе. Должно быть, она обладает какими-то необычными свойствами, необъяснимыми с точки зрения науки. Исцеляет пораженных Упавшим Небом? Нет, Апостол излечивал людей с первых мгновений катастрофы. Иная тайна сокрыта в Серебряном ветре...
После дара Ларганда, загадку которого я не мог разгадать, мои мысли заняли слова Рыцаря о конце света. «Неужели мы все умрем? - спрашивал я себя. – Человечество исчезнет? Я иначе представлял будущее Земли: мы должны были построить удивительные города, расселиться по соседним планетам... Наша цивилизация развивалась тысячи лет, чтобы сгинуть в белом тумане? Целью существования не может быть жалкая смерть. Или может? Я верил, человечество сотворит нечто грандиозное, величественное, подчинит Вселенную своим законам, победит время. Но разве не похожи мои предсказания на мечты подростка о будущей жизни, где он достигнет всего, о чем грезил. Но проходит пятьдесят лет, подросток превращается в старика, умирающего в одиночестве. Подобный исход неизмеримо вероятнее, чем осуществление всех желаний.
Почему Ларганд позволил случиться подобному? Ответ один: Бога нет, потому мы умрем взаперти в метро среди умалишенных как Цербер, который ест пропавшие продукты, или Апостол, без жалости расправляющийся с людьми. Насколько ничтожной стала жизнь!»
Цербер вернулся, Рыцарь ушел. Еще одна смена закончилась.
На следующий день, когда до конца работы оставалось десять минут, на пропускной пункт явился Апостол.
- Александр, сегодня я покажу тебе святилище. И отвечу на все вопросы о Ларганде.
- Ух, ты! – воскликнул Цербер. – Он будет молиться с нами! Добро пожаловать в Братство Ларганда!
- О Братстве рано говорить, - заметил Апостол, - Александр не верит в Бога как такового и ничего не знает об учении. Пусть Ларганд и примет всех в Царствие свое, да на Земле иные правила.
Слова о Царствии Ларганда напомнили мне об убийстве воришки. Стало страшно идти в святилище с этим монстром. О каком Боге расскажет убийца? Зачем я пришел сюда? Уснувшие было сомнения, забытые вопросы вновь начали терзать меня. Но отступать было поздно, и я поплелся за Апостолом.
Мы спустились на пятый этаж. У лестницы нас встретил мужчина-великан лет сорока. Он выглядел злобным из-за глубоко посаженных глаз и сросшихся бровей (или, в самом деле, характером не удался).
- Гекантохейр, это Александр.
Страж местного Тартара оглядел меня с головы до ног.
- Молодежь набираешь? Молодец, Апостол! – похлопал Гекантохейр предводителя Братства по плечу.
Апостол, бедняга, аж согнулся под тяжелой рукой.
- Отчет по складу я положил на стол. Не забудь проверить, - добавил страж Тартара.
Каждый день Воины проводили опись оружия. Склад располагался рядом со святилищем. Хороша вера!
- Не забуду, - пообещал Апостол. – Александр, проповедь начнется через полчаса. Жди здесь.
- Хорошо, - недовольно пробурчал я.
Перед проповедью предводитель Братства сверял список вошедших и вышедших за нашу с Цербером смену.
Я огляделся по сторонам. В коридоре собирались сектанты. Я удивился, увидев среди них немало женщин и детей. Они не выходили за пределы бункера, потому никто из них не казался мне знакомым. Я знал Воинов Ларганда, поскольку переписывал отряды, возвращавшиеся с патруля. Как оказалось, мужчины жили на втором этаже, женщины на третьем. Семьи занимали первый и часть четвертого этажа. На четвертом этаже располагался кабинет Апостола, его комната и госпиталь, в котором лечили людей из Братства, для горожан существовала отдельная больница на Красной Линии.
Ровно через полчаса Апостол вернулся и открыл святилище.
Мы вошли внутрь. Святилище представляло собой обычную комнату с голыми бетонными стенами – ни свечей, ни икон или иных изображений, ни статуй божества, ни алтаря для жертвоприношений. Словом, ничего, что рисовало мое воображение.
В центре комнаты крУгом стояли стулья. Много стульев. Люди неторопливо рассаживались.
Я занял свободное место. Апостол сел на спинку стула, ноги поставив на сиденье, дабы возвышаться над остальными, и достал из кармана небольшую по формату, но довольно толстую книгу в кожаном переплете. Началась так называемая проповедь.
Апостол принялся читать. Сектанты слушали, затаив дыхание. Шорохи раздавались лишь изредка. В книге говорилось о сотворении мира. Но то был не миф вроде « Вначале был Хаос. Из Хаоса родились День и Ночь…». Ларганд не рассказывал, как появилась вселенная и наша планета, нет. Он распекал людей за любопытство: «Нет прока в описании создания мира. Он есть и ты живешь в нем. Когда вселенная родилась, тебя не было. Какой ответ ты пытаешься отыскать в прошлом? Из потока ушедшего времени, ты должен сохранить одну-единственную истину в сердце своем – я связал мир воедино законами, будто крепкими нитями сшил из полотна одеяние невероятной красоты. Никто не сумеет нарушить законы, никому не под силу разорвать нить – самонадеянным глупцам, не умеющим отступать, она отрежет пальцы».
«Хитер Ларганд, - подумалось мне, - ловко изворачивается. Но что ему стоило дать людям ответ на вопрос?». Культ походил на диковинную игрушку, которую я не воспринимал всерьез. Боги, имеющие имя, отчего-то не казались мне всемогущими. Нареченные людьми, они становились ближе к человеку. Книг, подобных книге Ларганда, можно придумать сколь угодно много.
Апостол продолжал. Читал он не так уж плохо, но слова Бога сектантов казались унылыми, скучными. Остальное я пропустил мимо ушей.
Завершив проповедь, Апостол неожиданно обратился ко мне:
- Александр, что ты желаешь узнать о Ларганде?
Он не пытался казаться вежливым, спрашивал равнодушно.
Да я ничего не хотел знать! Их Бог не был интересен мне.
Люди, собравшиеся на проповеди, смотрели на меня в ожидании. Молчать я не мог.
- Как выглядит Ларганд?
Задавая вопрос, я вспомнил забавный плакат, на котором была изображена диковинная зверушка с глупой мордой. Подпись гласила: «И почему все думают, будто Бог – белый мужик с бородой?».
- Он, скажем, ветер.
- Ветер? – удивился я. – Бог не может быть ветром. Ветер – природное явления, которое возникает из-за разницы в давлении в антициклонах.
Я не уверен, что совсем ничего не перепутал. Но точность не играла роли в нашей споре.
- Почему образуются антициклоны? – спросил Апостол.
- Из-за вращения Земли вокруг своей оси.
- Почему Земля вращается.
На этом мои познания устройства мира закончились:
- Не знаю.
- Ларганд создал законы существования Вселенной. Те, о которых ты сейчас говорил. Благодаря действию этих законов ветер никогда не прекратит своего существования. Он всюду: у самой земли и высоко в небесах.
- Разве не о воздухе ты сейчас говоришь?
- Ветер есть живой воздух, а всякий воздух на Земле жив.
- Значит, Галактику сотворил ветер? – позабыв о страхе перед Братством, принялся язвить я. – Недаром говорят: ветром надуло!
- Отчего ж? Ларганд не был ветром, когда создавал мир.
- И к чему волшебные превращения?
- Он должен был подходить своему творению.
- Ха! Он всемогущ, но не сумел сделать Вселенную подходящей для себя?
- Или Ларганд создал мир таким, где мог бы стать ветром, - словно дьявол, загадочно улыбнулся Апостол.
По спине пробежал холодок. Вдруг я вспомнил, как Рыцарь назвал дар Ларганда Серебряным ветром.
Если ветер - Бог, то Серебряный ветер – некоторая часть Бога, попросту говоря, божественное отродье. Раз Ларганд умеет изменять свое обличие, дабы соответствовать сотворенному миру, то и отродье его может быть не воздухом, а чем угодно. Должно быть, Апостол отловил неведомое существо, коего проклятые сектанты приняли за дитя Ларганда. Привели в бункер и заперли в комнате. Гекантохейр сторожит существо, чтобы оно не сбежало.
С каждой минутой предположение о Серебряном ветре казалось все более правдоподобным. «Ты сошел с ума, Александр», - повторял я самому себе. Но образ монстра уже вырисовался в голове: он, должно быть, нечто среднее между обезьяной и собакой, огромный, лохматый, с красными глазами. Чудовище, готовое разорвать в клочья любого, кроме, разумеется, Апостола.
И Серебряный ветер обладает какими-то особыми умениями, достаточными для того, чтобы его приняли за ребенка Бога. Например, воскрешать мертвых, поворачивать время вспять, предвидеть будущее.
Теперь, когда шел с проповедей (а посещал я их каждый день), прислушивался к шорохам, доносящимся из комнаты, где заперли дар Ларганда. Несколько раз я отчетливо слышал, как кто-то выл и стонал.
А почему именно серебряный, а не серый или красный ветер? Шерсть отливала серебром.
Думаю, жуткое отродье и направляло Апостола с помощью своей божественной силы. Предводитель сектантов сговорился с монстром! Иначе не объяснить успехов Братства после Ночи Упавшего Неба. С оружием Апостол освоился удивительно быстро…
Вопрос: Нравится?
| 1. Да | 0 | (0%) | |
| 2. Нет | 0 | (0%) | |
| Всего: | 0 | ||
@темы: проза, фантастика, повесть
-
-
04.09.2012 в 19:49Повесть рассказывает о подростке Александре, который пытается приспособиться к новым условиям.
казалось бы, при чём тут Метро 2033...
-
-
04.09.2012 в 20:57-
-
04.09.2012 в 21:38-
-
04.09.2012 в 23:17Хотите ли вы еще критики? Я мог бы высказаться по моментам содержания, но боюсь задеть вас. Если есть желание и готовность услышать - скажите. Если вы свои чувства решите поберечь, я вас более чем пойму и заткнусь.
Ну и: practice makes perfect. Пишите, исправляйте ошибки, пишите снова, пишите лучше - и у вас все получится.
-
-
05.09.2012 в 17:56