СТРАСТЬ !!!

[АнтипУшкин]

несоблюдение Правил

@темы: поэзия, миниатюра, дискуссионное, юмор

---

comme des fuckdown

[Heliogabalus]

После пробуждения она успела лениво поваляться в постели, принять душ, поплавать, посмотреть телевизор, а ее спутник все не вставал. Она даже выскочила на улицу, пытаясь перебить похмелье под тенью крыши безвкусного бара в гавайском стиле. Терпкий химический привкус растворимого сока не проходил долго, но еще дольше не просыпался тот, кто окунул ее в одиночество на этом празднике жизни.
Вязкая жара снаружи была экватором, а безмолвная кондиционированная тишина номера – Северным полюсом. Рекордные температуры уничтожили людей как в самой холодной, так и в самой горячей точке, так что она недолго пробыла у бара, и уже спустя минуту стояла, склонившись над старым телефоном, который был создан для того, чтобы звонить одному единственному человеку.
Оба друга спали, и в то время как у одного в комнате раздался пронзительный звонок, рядом с другим женский голос произнес:
- Привет, не разбудила?
- Разбудила. Что такое?
- Я проснулась часа два назад, а Дейв все спит, и вставать не собирается. Когда ты будешь выходить на море?
- Не знаю. Я еще поспать хочу, позвоню как встану.
Ладно, подумала она, здесь много каналов, а в баре много маленьких пластиковых стаканов и целых два вида закусок. Прошло всего минуты две, и все это время она смотрела, как ее лицо отражалось в экране телевизора, и мелькающие на пыльном стекле буквы незнакомого языка были аннотацией к несуществующему фильму с ее участием. Фильму, закончившемуся до того, как начались титры, оборванному звонком и словами:
- Буду через десять минут.

Он никак не мог понять, как объяснить бармену, какой коктейль он хочет. Загорелые арабы постоянно сменяли друг друга, но все как один литрами лили дешевый ром во все, что попросишь – а Роб даже не знал, чего просить, так что не получил бы даже рома. Именно поэтому ему приходилось пить чай. Жарко конечностям, теперь еще и глотке, давно – мозгу. Роб чувствовал себя лишним не только с начала этой поездки, и многое бы отдал, чтобы избавиться от этого чувства – но разглядывание тех, кто помог бы ему с этим, только отягощало нынешнее положение и очерняло мысли. Все вокруг мелькало, сменяя друг друга загорелыми телами и экспрессивным говором испанцев, еще сильнее снося Роба на обочину, а девушка, которая все это время была частью мелькающей кутерьмы, разбудившая его звонком и рискнувшая пить местный кофе, теперь была спокойна, как сытый тигр. Лениво оглядываясь по сторонам в поиске того, за что бы уцепиться, как бы развязать диалог, она вдруг увидела развал с дешевыми мещанскими картинами, украшенный надписью. Торопись, не скупись, покупай живопись. Облизнувшись, она подняла взгляд, скользнув им по его плотно сжатым губам, прищуренным глазам, и произнесла:
- Никогда не понимала тех, кто покупает живопись. Есть, конечно, искусствоведы, но сфера их деятельности явно не охватывает творения этого долбоеба.
Он даже не обернулся, но рано или поздно это сделать бы пришлось, потому что смотреть было некуда, а на нее и без того слишком много смотрят. Ему хотелось поглубже зарыться в песок, но даже он здесь был не настоящим, а привезенным из пустыни, и, стоило было копнуть хоть сантиметров на пять, и ты стирал ногти о камень. Роб, конечно, не отличался высоким ростом, но пяти сантиметров для укрытия не хватало. А еще зарыться мешала она и ее разговоры, невольно вовлекающие и не дающие промолчать, обжигающие горло, как чай в сорокоградусную жару, и разъедающие старые раны, как морская вода с содержание соли более 10%.
В этой воде она потеряла крепко спящий кондиционированный полюс, крикливый экватор, все перевернулось вверх ногами, и она видела только свои зависшие в небе ступни и его запутавшиеся в ветре волосы. Голова была запрокинута, на уши давила вода, при погружении в которую мозг пронзал непрерывный писк, словно сотканный из голосов и движений людей. Безмолвно плавающие под ногами тропические рыбы точно бы не смогли сотворить такое мощное силовое поле. Они никому не расскажут о том, как в перевернутом мире девушка перестала воспринимать происходящее как неприятную ситуацию.

По большой территории отеля непрерывно курсировал небольшой открытый автобус с деревянными лавками, покачивающийся на крутых пригорках. Он подобрал их у увитой плющом стены из дикого камня, словно вырезанной откуда-то из Сицилии и вклеенной неподалеку от хозяйственных помещений и парковки машин персонала. Пройди мимо них, поднимись по лестнице – и ты на Северном полюсе, тут даже не нужен транспорт, но Роб вскакивает на подножку и даже не успевает подать ей руку, настолько быстро все происходит. Или маршрут настолько короток, что плечи уже начинают замерзать от веющего с полюса холода, и когда это становится невыносимым, он произносит:
- Нам тут выходить. Пошли, или…
- Или еще покатаемся.
Она улыбается, и невозможно не улыбнуться в ответ, не зарыться в ее глаза, где никогда не натолкнешься на камень, не застрять где-то под лавкой в этом автобусе, насквозь пропитанным морским воздухом. Он не курировал по территории отеля, а пулей пробивал рафинированное и наполненное кастрированными эмоциями общение с девушкой друга - спящего, выветрившегося, как привкус химического сока. Подбитое как раненый зверь, общение лежало на обочине, истекая хлоркой и идентичными натуральному ароматизаторами, и раскачивающийся автобус давил общение, снова и снова оказываясь у обвитой растениями стены. Море изредка появлялось на горизонте, но оно оказалось бесполезным, потому что запасы нефти в нем были ничтожно малы, а тарахтящий двигатель автобуса неумолимо пожирал оставшийся бензин.

Роб напивался и бегал по барной стойке, разбивая бутылки, снова и снова пытаясь познакомиться с какой-нибудь девушкой и терпя неудачи.

Вопрос: Понравилось?

1. да		2	(50%)
2. нет		2	(50%)
Всего:		4 Всего проголосовало: 4

@темы: миниатюра, история о любви, проза, драма

---

Ходит песенка по кругу

[Visioner]

Мимоходом
Мимолётом
Пароходом
Самолётом

Мимовозом
Мимостопом
Паровозом
Автостопом

Мимопланом
Мимокатом
Парапланом
Самокатом

Мимо друга
Мимо круга
Ходит песенка
По кругу

Так и ходит
Всё по кругу
Мимо круга
Всё по кругу

А потом ей на горло наступит какой-нибудь собственник

Вопрос: Вопрос

1. Нравится		3	(25%)
2. Не нравится		9	(75%)
Всего:		12

@темы: поэзия

---

Письма из-за Великой Китайской стены ІІ часть

[Clavicula]

II.

Да, здесь писцы не щиплют перья
Из крыл встревоженных гусей,
Чтоб описать во всей красе:
Сказанья, мифы, суеверья.

Здесь кисть владычица письма,
Чиновники тут каллиграфы,
И даже иски, что там – штрафы,
Сродни художеству весьма.

Так странно видеть, будто в кляксе,
Что вместо букв на лист легла:
Вот лань бежит уже стремглав,
А вот и тигр в прыжке напрягся;

Здесь ветви кряжисто нависли,
И шелестит на них листва,
Казалось бы, но тут – слова,
И движут ими только мысли!

Вопрос: Хорошо?

1. Да		6	(66.67%)
2. Нет		3	(33.33%)
Всего:		9

@темы: поэзия

---

I am coming home

[A*Stas]

Удалено, нарушение Правил п.1. 5

@темы: миниатюра, проза

---

[Flex Ferrum]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Ветер идет за мной.

[consolo]

текст восстановлен по решению администрации
автор:  Noelheart
Аннотация: Обыкновенный парень из английской провинции мечтает стать художником. Он ищет вдохновение во всем, что его окружает, и следует за своей мечтой. Однажды он встречает прекрасного молодого музыканта, который не только становится для него источником вдохновения, но и переворачивает всю его жизнь.

Примечания автора: Роман, большая часть которого уже написана; финал в процессе. В тексте встречаются откровенные сексуальные сцены, а также сцены употребления наркотиков. Но самое главное - это история о большой любви.

Глава 1.

Я родился в местечке под названием Бэрридж, на севере Англии – в месте, где в маленьких, почти одинаковых домах за белеными заборчиками жили милые и приветливые семьи. Тихую жизнь там вели люди, которые вряд ли когда-то мечтали изменить мир.

Сейчас, когда я вспоминаю свое детство, то вижу облачное небо, через которое почти никогда не пробивались ни солнце, ни дождь. Я вижу улыбки людей, которые привыкли проводить день за днем в спокойствии своего налаженного быта, не задумываясь о большем. Я вижу моих родителей.

Мой отец занимался ремонтом обуви и имел собственную мастерскую. Тем не менее, его никогда нельзя было назвать состоятельным человеком, который обзавелся собственным бизнесом. Он не зарабатывал на всем этом больших денег; его выручки едва хватало на то, чтобы свести концы с концами. Мама, чтобы помочь семье материально, убиралась в домах богатых людей. Я помню, как она уезжала работать очень рано, самым первым автобусом. Она никогда не жаловалась, и, наверное, ей нравилась эта жизнь. Я не знаю, любила ли она моего отца когда-нибудь на самом деле. Я не знаю, любил ли он ее. Они никогда не говорили при мне об этом, да и вообще в моей семье мало друг с другом разговаривали. Чем старше я становился, тем больше мне казалось, что они чужие друг другу люди, волею судьбы сведенные под одной крышей и вынужденные воспитывать одного ребенка, непонятно каким образом у них родившегося.
Так или иначе, когда я вспоминаю свою семью, мне кажется, что каждый в ней жил своим собственным миром. Мир отца состоял в основном из его работы, которую он считал очень достойной и серьезной. Помимо работы, он временами любил читать газеты, громко и грубо ругая политиков, или выпивать в местном баре со своими дружками. Мир мамы состоял из чтения книг, которое она очень любила и приучила к этому меня, из историй, которые она сама придумывала, чтобы рассказать мне на ночь, и домашних забот. Ее лицо часто было усталым, она почти всегда выглядела измученной, но глаза ее были добрыми и теплыми. Ей нравилось фантазировать; зачастую я видел, как на ее лице загоралась мягкая и отстраненная улыбка – я знал, что в эти моменты мысли ее не здесь, а в каких-то других, вымышленных мирах. Чем старше я становился, тем больше был похож на нее в этом.

Был и у меня свой собственный мир.

Когда мне было 6 или 7, я, бродя с мамой за руку по местному рынку, впервые увидел картину Ван Гога – «Цветущие ветки миндаля». Собственно, это конечно была не сама картина, а ее репродукция, сделанная в виде небольшого фотопостера в рамке. Но, тем не менее, я был заворожен этими нежными цветами. Я встал рядом с лотком, где среди прочего хлама продавалась эта репродукция, не в силах сдвинуться с места; эти сине-голубые оттенки, переливаясь и играя на свету, притягивали взгляд. Я думал лишь о том, как вообще такое возможно: чтобы человек, своими руками, так точно и ярко изобразил увиденное?

Мама сжалилась надо мной и купила мне эту картину, благо стоила она совсем недорого. Это был первый подобный постер, аккуратно повешенный мной на стену в моей комнате. Теперь я мог любоваться нежной веточкой миндаля хоть днем, хоть ночью.

С этого времени я стал постоянно заглядывать в тот лоток на рынке, и просил маму покупать мне практически все появлявшиеся там репродукции картин. Больше всего мне нравились пейзажи, изображения деревьев, цветов, океана, каких-то красивых мест, где я никогда не бывал. Понадобилось не так уж много времени, чтобы на стенах моей комнаты уже не осталось свободного места. Отец был недоволен этим моим увлечением, и все время твердил, что я занимаюсь какими-то глупостями, и мальчика не должны волновать дурацкие картинки. У мамы, к счастью, было свое мнение на этот счет. Она полагала, что пусть лучше я любуюсь рисунками, сидя в безопасности и спокойствии дома, чем таскаюсь по подворотням и дружу с плохими ребятами.

Когда мне исполнялось 11 лет, я попросил маму купить мне в подарок настоящий альбом для рисования. Я понятия не имел, для чего он мне нужен и что я буду с ним делать, но очень хотел хотя бы просто его иметь. Мама согласилась. Огромный, довольно дорогой альбом был подарен мне на день рождения… Помню, с каким восхищением я впервые взял его в руки; как перелистывал белоснежные листы, дотрагиваясь до них кончиками пальцев, как вдыхал запах свежей, нетронутой бумаги. Для меня во всем этом была неописуемая магия. Белые листы бумаги скрывали за собой возможности, которые я, наверное, мог бы иметь, если бы попытался создать что-то свое.

С этим альбомом я отправился в свое любимое место, где с раннего детства обожал уединяться – вересковое поле, находившееся в некотором отдалении от всех местных домов. Когда я приходил на это поле, то словно попадал в другой мир. Здесь не существовало ни соседей, ни школы, ни моего дома, ни обыденных повседневных дел, ни отца с его постоянным ворчанием и недовольством. Здесь не было ничего того, к чему привыкаешь в обычной жизни. Были лишь нежные, розово-сиреневые цветы вереска, и далекие теплые облака, в которых пряталось туманное солнце. Я помню, как убежал очень далеко в поле, чтобы меня никто не нашел, лег на землю, и почувствовал, как цветы смыкаются и размыкаются надо мной, как своей огромной невидимой рукой гладит их мягкий ветер; я почувствовал, что солнце – мой друг, и оно улыбается мне, касаясь лучами моих ресниц. Я обхватил свой новый альбом обеими руками и прижал его крепко-крепко к груди. Меня охватило особенное чувство того, что этот мир, управляемый силами природы, волшебный и красивый, независимо ни от чего поддержит меня, он будет со мной, и останется в моем сердце, даже если я уеду очень далеко от своего любимого верескового поля и не увижу его много лет. Я почувствовал, что этот мир любит меня, а во мне есть сила и возможность выразить, как сильно я люблю его в ответ. И на самом первом листе в моем первом альбоме я нарисовал цветущее вересковое поле – такое, каким я знал его в тот день, яркое и нежное, с горячим солнечным светом, утопающим в цветах.

Мама была восхищена моим первым рисунком; но, как мне кажется, еще больше она была удивлена тем, что я все-таки начал рисовать, и у меня действительно получилось что-то стоящее. Она показывала мой рисунок подругам-соседкам, постоянно повторяя, что понятия не имеет, откуда у меня эти творческие способности – ни у нее, ни у отца никаких подобных талантов никогда не было. На этой волне мама даже предложила идею отдать меня в художественную школу, чему я был очень рад, но отец загубил это прекрасное начинание на корню. Он заявил, что мое будущее – научиться ремонтно-обувному делу и получить от него в наследство его обувную мастерскую, и незачем взращивать во мне стремления ко всяким глупостям. Отец по-прежнему считал, что мое занятие недостойно настоящего мужчины.

Так или иначе, мой мир с той поры состоял из творчества. Все свободное от школы время я либо бродил по местных лоткам и магазинчикам в поисках репродукций картин, которых я еще не видел, и которые мог бы приобрести себе, либо уходил к вересковому полю с моим альбомом. Там, сидя в траве, я рисовал снова и снова, придумывал свои собственные пейзажи, прекрасные места, которые мне никогда и нигде не доводилось видеть. Я постепенно сочинял свои собственные миры, и это было куда интереснее, чем общаться с ровесниками, учиться или играть. Моя фантазия неслась неудержимой рекой, а руки не всегда успевали за нею; я придумывал уже и собственных персонажей, которые живут в этих мирах, и их судьбы, их причудливые истории, полные приключений, которые никогда не могли бы произойти со мной. Мне ужасно хотелось кому-нибудь рассказать все это, показать свои рисунки, поделиться этим многообразием чувств, разрывавшим меня изнутри. Но поделиться было не с кем. Мои родители в своей вечной работе и повседневных заботах были далеки от этого, да и вообще не чувствовали никакого воодушевления от того, что я увлекся рисованием. А в школе я ни с кем особенно не дружил. Рассеянный, я сидел всегда на уроках, мучительно ожидая их окончания и глядя в окно. Чем старше я становился, тем более неприспособленным к учебе я был… Странно было бы говорить, что меня это устраивало, но я и не особенно волновался. Мои вымышленные миры занимали меня куда больше.

К окончанию школы я был уже совершенно твердо уверен, что ни одна вещь в моей жизни не интересует меня также сильно, как искусство. Мне хотелось изучать биографии художников, узнавать приемы, которыми они пользовались, и совершенствовать свою собственную манеру писать. Мне было уже восемнадцать, и я чувствовал порой, что моя голова просто разрывается от прекрасных образов и идей, которые я хочу выразить на бумаге, мой внутренний художник рвется на свободу, а телесная оболочка в это время по уровню своего мастерства осталась примерно в том времени, когда я одиннадцатилетним мальчишкой нарисовал свой первый в жизни рисунок. Я чувствовал, что мои руки неумелые и деревянные, и мне необходимы какие-то знания, чтобы умело и точно воплотить на бумаге все то, что было у меня в голове. Я не видел для себя никаких перспектив в Бэрридже, и поэтому заявил своим родителям, что собираюсь отправиться учиться в художественный колледж.

Это был грандиозный скандал. Отец рвал и метал, давая понять, как он меня стыдится, какие надежды он возлагал на меня, и как я их позорно не оправдал. Он заявил мне, что если я действительно решил стать художником, то могу никогда не возвращаться домой. Мама, к моему удивлению, поддержала его; ей нравились мои детские рисунки, но она уж никак не предполагала, что я решу посвятить этому жизнь. Тогда я впервые осознал - мать всегда будет соглашаться с отцом в принципиальных вопросах, и никакой поддержки я от нее ждать не могу. Родители дали мне понять, что ни за что не позволят мне поступить вопреки их заранее составленному плану.

Было очевидно, что разговоры и убеждения в этом случае бесполезны. После нескольких дней беспрестанных скандалов, грубостей, оскорблений со стороны родителей, и моих слез, я решил, что мне нужно уехать. Доказать им, что я и без их планов чего-то стою. Что я действительно могу посвятить жизнь тому, о чем мечтаю, и буду прав.

Я собрал все свои вещи в рюкзак, который, кстати, оказался совсем небольшим. Из одежды я взял лишь самое необходимое, а большую часть рюкзака заняли мои рисунки, несколько чистых альбомов, которые я собирался использовать в ближайшем будущем, репродукции картин со стен в моей комнате (точнее, самые любимые из них, такие, без которых я не представлял своей жизни), а также мои многочисленные карандаши, ластики разных видов, краски и тушь для рисования. Я кинул в рюкзак зубную щетку, взял все деньги, которые складывал в свою копилку с детства; этого должно было хватить на очень недолгое первое время.
Так я покинул дом моих родителей. Как оказалось впоследствии, я покинул его навсегда.

Я понятия не имел, куда именно мне теперь податься. Единственным подходящим мне учебным заведением, о котором я раньше слышал и знал, был художественный колледж в Дорнмуте. Недолго думая, туда я и решил отправиться.

Вопрос: Понравилось? Продолжать?

1. Да		3	(42.86%)
2. Нет		4	(57.14%)
Всего:		7

@темы: история о любви, проза, эротика, ненормативная лексика, слеш, приключения, драма, повесть

---

Стеб. Девочка, которая выжила.

[Элхэ.]

Глаза в пол лица. Рот раззявлен в беззвучном крике-гримасе. Ноги ватные, подгибаются. Мочевой пузырь тяжелый и горячий. Страшно! Комната блестит белыми стенами, в углу умывальник. Это они там руки моют. Перед тем как нас мучить. Шаг назад. Бежать, бежать скорее пока не схватили, не засунули на пыточный стул. Руки палача доброжелательно подталкиваю сзади.
- Ну-ну, не бойся. Еще спасибо скажешь.
Ага, скажу. Как же, вот прямо так и скажу : "Спасибо,дорогие мучители".
Затолкнули таки на стул. Перестаю дышать. Глаза прижмуренны от ужаса. Рядом жизнерадостно блестят,сияют на солнышке всякие веселые предметы. Щипцы-кусачки вот например. Парочка игл. Все. Кажется умираю. Что делать? На помощь может позвать? Так нельзя. Меня же мать предала. Говорила : "Мы только прогуляемся". А сама сюда сдала. Этим живодерам. Гнидам. Кровопийцам. Ору. Рука в резиновых перчатках лезет в рот. Изо всех сил кусаю ненавистные пальцы. Стараюсь лягнуть мучителя ногою в живот. Упс, туфелька слетела. Миленькая такая, красная. К моему платью идеально подходила. Ладно,не важно. Что нам потеря какой-то туфли когда мы тут между прочим за жизнь боремся?! И за свободу.
-Аааааааааааааааааааааааааа!
На помощь мучительнице подбегают еще две женщины в белых халатах.
Одна меня за ноги хватает, другая помогает разжать мой рот. Все. Это конец. Глаза закатываются и я проваливаюсь в темноту под жуткий скрежет бормашинки.

Вопрос: +\-

1. +		6	(33.33%)
2. -		12	(66.67%)
Всего:		18

@темы: миниатюра

---

[Flex Ferrum]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Элхэ.]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

)

[moondrop]

...

Вопрос: Понравилось ли?

1. да		3	(60%)
2. нет		2	(40%)
Всего:		5

@темы: проза, фантастика

---

[Janos]

оформляйте Ваши публикации в соответствии с правилами! Убирайте лишнее под тэг, не забывайте про опрос. удалено consolo

@темы: проза

---

Одиночество.

[Eldija]

Аннотация: короткая зарисовка о странном парне и его небольшом путешествии по большому городу.
Примечания автора: это не фэнтези, не фантастика, просто теплый зимний рассказ об обычном подростке. Надеюсь, он кому-нибудь понравится. Написано, наверное, немного в духе Мураками и Лукьяненко, по крайней мере, я ими очень увлекалась в то время, когда это было написано.
Буду рада отзывам и конструктивной критике.



Я выключаю компьютер, потягиваюсь и смотрю на часы - 15:35. Ладно, можно доделать оставшееся завтра.
Смотрю за окно - там, в пустоте, падает белый снег. В моем одиночестве мне кажется, что дома, люди и деревья исчезли, оставив пустоту и снег.
Я одеваюсь и выхожу из дома. Автобус подходит довольно быстро, он полупустой, место у кабины водителя свободно. Я люблю садиться у кабины водителя, наверное, потому что в детстве я любил водить автобусы. Раньше в старых автобусах там было двойное сидение и, когда мы ехали с мамой в садик или в школу, я "водил" автобус. Помню до сих пор ощущение, когда ты ведешь машину вперед, и впереди, через прозрачно-черную занавеску просвечивает черная спина Водителя и дальше - неведомый темный мир, совсем не похожий на жизнь за окном.
Я вхожу в сумрак - вокруг падает белый снег, мы с Водителем несемся куда-то в пустоту и полы Его плаща развеваются на ветру.
- Оплачиваем проезд, проездные предъявляем, - гнусавый голос кондукторши выводит меня из сумрака.
Я показываю ей проездной, она слегка колеблется, сверяя меня с ним, но, так и не спросив ничего, удаляется, .удовлетворенно кивнув.
Я смотрю на мир, едущий за окном: машины, деревья, старые пятиэтажки, снег, витрины каких-то магазинов, на рекламе перед магазином - девушка в белом облегающем белье, блондинка с голубыми глазами. Я не люблю блондинок, особенно с голубыми глазами.

Вместе с большой толпой людей переливаюсь из улицы в огромный торговый комплекс. Люди один за другим наступают на решетку у входа и двери перед ними раскрываются. Ощущение людской толпы переходит в ощущение одиночества. Я люблю одиночество и чувствую его наиболее сильно, когда вокруг много веселых, грустных или спешащих по своим делам людей. Люди той же толпой едут на эскалаторе на верхние этажи, я еду с ними. У меня какое-то странное отношение к эскалаторам: в детстве мне казалось, что люди подобным образом отправляются на небо. Призрачная движущаяся лестница, уходящая в облака, и на ней стоят люди в белых ниспадающих мягкими складками одеждах, они держатся белыми, бестелесными руками за призрачные перила, и глаза всех устремлены в небо.
На втором этаже - магазины одежды, в них много женщин, несколько мужчин сидят на диванах рядом с магазинами: кто-то опустил голову на руки, кто-то смотрит в пустоту перед собой, кто-то - в телевизор, по телевизору показывают женщин, они покупают одежду.
Вхожу в какую-то арку - ресторан - покупаю пиццу и сок, смотрю куда сесть. Кто-то отходит к столикам у окна здесь же, кто-то проходит в небольшой зал рядом - я иду в зал: там меньше людей, и сажусь за столик у окна. За окном текут машины, люди, падает снег. Потом все исчезает, только падает снег - я вхожу в сумрак.
- Здесь не занято? Можно присесть? - бодрый, веселый голос возвращает меня обратно. Передо мной стоит молодой спортивный парень лет двадцати, от него прямо веет нерастраченной энергией. Я оглядываюсь - зал полон, нет свободных мест.
- Да - да, конечно. - Парень ставит свой гамбургер и пиво рядом с моей нетронутой уже остывшей пиццей и садится.
- Спасибо.
- Не за что.
Молча принимаемся каждый за свою еду, изредка поглядывая друг на друга. Допив пиво, парень шарит по карманам, но находит только зажигалку.
- Слушай, у тебя есть закурить?
Машинальным движением достаю из кармана пачку и протягиваю ему. Вдруг вспоминаю, что бросил месяц назад, а из куртки, видно, забыл вынуть. Парень берет одну сигарету, пачку протягивает мне назад.
- Бери всю, я бросил.
Парень одобрительно кивает.
- Хорошее дело. А я вот не могу.
Да, дело действительно хорошее, а он вот не может, жаль. Просто он не умеет входить в сумрак: я вошел в сумрак, решил бросить курить - и бросил в тот же день.
- А ты что здесь? Подарки ищешь? - спрашивает парень.
- Да. А ты?
- Я с девушкой моей, она по магазинам ходит… кстати, вот и она.
К нам подходит высокая блондинка с голубыми глазами, волосы ее отливают металлом, мне даже на мгновение кажется, что они могут светится в темноте.
- Пока.
- Пока.
Я смотрю в окно и вхожу в сумрак, там все еще падает снег. Вспоминаю Парня: он прикольный, я бы взял его с собой в сумрак, чтобы он бросил курить. А Ее бы не взял. Потому что она блондинка, и глаза у нее цвета неба в ясный морозный день.
Выхожу из ресторана, иду к эскалатору, поднимаюсь на следующий этаж: магазин электроники, сувенирный магазин - настоящая лавка Оле-Лукойе, хотя, у него, вроде, не было лавки. Старинный глобус, подарочные шахматы с индийскими слонами и всадниками 19 века, пчелки, стрекозы, голуби из полудрагоценных камней и стекла, переливающиеся всеми цветами радуги, влюбленные у водопада, водяная мельница, огромная жар-птица. На одной из витрин, среди алмазных и сапфировых букашек стоит Светящееся Дерево, оно мигает мне хрустальными бликами на свисающих тонких ветвях, словно говорит мне о своем одиночестве среди этих букашек. Я хочу купить Светящееся Дерево, продавщица достает его с витрины, показывает, как оно работает, выключат и кладет в коробку. Я не слушаю ее, и Светящееся Дерево тоже не слушает. Беру коробку: она синяя с желтыми звездами - ну точно лавка Оле-Лукойе.
На улице стемнело, зимой темнеет рано. Я иду сквозь аллею Светящихся Деревьев. Их длинные ветки опутывают гирлянды желто-белых огоньков. Я достаю Светящееся Дерево, включаю его, и оно играет для меня и только для меня своими огоньками. Я вновь упаковываю его и иду дальше сквозь сумрак. Я смотрю на Светящееся Дерево: оно горит в коробке, освещая мне путь, как волшебный фонарик маленького гнома.
Я вновь сажусь на автобус, еду домой. Едут машины, люди, пятиэтажки, снег. Блондинка в облегающем белье все стоит на морозе. Мне ее очень жалко, но я не могу взять ее с собой в сумрак: там нет места для Блондинок с Голубыми Глазами.
Я прихожу домой, раздеваюсь, ставлю Светящееся Дерево на стол, оно весело подмигивает мне своими хрустальными бликами - ему нравится моя комната. Я выключаю его и прячу в коробку. Включаю компьютер, проверяю почту - писем нет. Раздается звонок в дверь, я открываю - это мама. Она сегодня одна: отец на сутках. Я беру у нее пакеты.
- Привет, мам.
- Привет, сынок.
Я иду на кухню разгружать продукты.
- Ты уроки сделал?
- Да.
- Опять за компьютером сидишь, - с легким упреком говорит она. Я люблю играть в темноте, а в комнате темно и гудит компьютер. Мне, как всегда, становится слегка неуютно от этого упрека в ее голосе и как-то немного стыдно ее усталость.
- Доклад по литературе печатаю.


Я смотрю в окно. Там падает снег. Я пытаюсь выйти в сумрак или почувствовать одиночество, но не могу: я не один.
Я вспоминаю о Светящемся Дереве. Я подарю его маме на Новый Год, она поставит его на свой рабочий стол, и оно будет играть ей своими бликами, а она будет на него смотреть, и в тишине и пустоте чужих стен ей будет чуточку спокойнее, потому что мое одиночество сольется с ее одиночеством.

Вопрос: Понравилось?

1. Да		4	(57.14%)
2. Нет		3	(42.86%)
Всего:		7 Всего проголосовало: 7

@темы: проза, рассказ

---

[Тедди-Ло]

Дорогие сообщники, как кто-то из вас знает, а кто-то нет, на дайри сейчас проходит масштабный фестиваль авторов и фикрайтеров "Фандомная Битва". Я решил, что уместно будет разместить на литературном сообществе ссылки на те команды, которые играют за наш "фандом" - "фандом" самостоятельных авторских произведений, это фандом Ориджинал и фандом Сказок:

Возможно, вам будет интересно ознакомиться с работами этих команд, а может быть и проголосовать за них, если вам что-то понравилось. Поверьте мне, тексты у команд весьма интересные

Голосовать можно здесь: fkvote-2013.diary.ru

Шаблон для голосования следующий:
1. fandom Tales 2013 - работа "название понравившейся работы"
2. fandom Originals 2013 - работа "название понравившейся работы"
3. (обязательно нужна третья команда, команду выбирайте из списка в главном посте темы, от себя могу порекомендовать эту команду: fandom The Phantom of the Opera 2013 - у них потрясающие тексты)

Всем спасибо за внимание, размещено с разрешения администратора.

@темы: Административное, реклама

---

Без названия.

[Mr_Zombie]

Аннотация: Постапокалиптический мир, где некий вирус превращает последних людей в ходячих мертвецов.
Примечания автора Всем кто будет читать данный текст - спасибо. Я прекрасно понимаю, что тема не нова, поэтому попрошу воздержаться от подобных комментариев, но буду рад совету в каком направлении двигаться.

Пролог.

Пролог.
Пролог
Слезы наворачивались на глаза. Боль не позволяла сосредоточиться. Руки ломило от постоянного напряжения. Пальцы правой руки были истерты почти что в кровь. Сердце в груди билось как запертый в клетку зверь. Мысли в голове стали калейдоскопом состоящем из трех стеклышек: злобы, ненависти и обиды. Рядом кричали, поторапливали, велели сосредоточиться, но все их слова давно стали гулом в голове, из которого нельзя было разобрать совершенно ничего. Ты не понимал, чего они от тебя хотели, от маленького восьмилетнего мальчика, одного из многих на этом стрельбище, и уже точно, ничем не выделявшегося среди остальных. Собрав всю свою волю, и натянув тетиву максимально сильно, ты медленно выдыхаешь, как учил тренер, прицеливаешься. Ещё секунда: ты отпустишь руку, и уже через мгновение, которое не заметит глаз, стрела будет торчать из мишени в ста метрах от тебя, причудливо дрожа. Ты бы хотел этого, желал всем сердцем, да и тебе это было нужно не для себя, а для него. Но в лучшем случае она пролетит в метре от мишени, а не в пяти как в прошлый раз. Тренер за твоей спиной торопит тебя. Но не его слова, а саднящая боль в пальцах заставляет разжать руку. Удар сердца и выстрел – оперение древка проскальзывает между твоих пальцев, время замедляется, боковым зрением видишь, как тетива выталкивает стрелу. Крики и шум толпы уходят далеко на задний план. Остаешься лишь ты и летящая стрела. Следующий удар сердца совпадает с ударом стрелы, в пятидесяти метрах позади цели. Ты снова промазал. Подобно морской волне, возвращается шум и ропот толпы. Быстрый ищущий взгляд на трибуну со зрителями, но твоего отца там нет. Наверное, он ушел уже после первого промаха. Предательская слеза обиды течет по щеке. Он не верит в тебя, но раз так, то зачем он отдал тебя в эту секцию? Твои мысли прерывает рука тренера, подталкивающая тебя в спину, чтобы ты двинулся с места и уступил его другому, более меткому лучнику, и покинул стрельбище. Утерев слезу и не позволяя потечь другим, двигаешься к выходу на ватных ногах, ненавидя всех, кто заставил тебя заниматься этим. Но сам не замечаешь, что левая рука изо всех сил сжимает твой лук. И калейдоскоп мыслей стал наконец одним стеклышком, с одной фразой, что ты ещё докажешь всем им, что твой лук, это твое продолжение руки.

Глава 1.

Глава 1.
Глава 1
Ночь подходила к концу. Зарево рассвета уже окрасило небо на востоке в приятные розовые тона. Но в лесу посветлеет ещё не скоро. Может быть, через час или даже два. А пока что, лесной сумрак владел этими краями и создавал разные причудливые тени, которые казалось, то двигаются, то замирают на месте и смотрят пустыми черными глазами прямо на тебя. Но одна из теней леса и правда двигалась, неспешно и аккуратно обходя встречавшиеся на пути деревья и кусты. Вот она пробежала меж кустов, юркнула под поваленное дерево и оказалась на небольшой поляне, освещенной ещё звездным светом. Взору открылась старая собака с изодранной шерстью, проглядывающими сквозь кожу ребрами, и тоскливыми больными глазами. Голова была опущена, и могло даже показаться, что носом она касается земли. Одно ухо торчком стояло и смотрело в небо, второе порядком обгрызанное вяло болталось при ходьбе, лапы ступали беззвучно и мягко, так, будто это была и правда тень – весь вид псины говорил о том, что она взяла след и идёт по запаху. Пройдя ещё метров десять, она остановилась у высокого, с раскидистыми ветвями дерева, рядом с которым не далее чем вчера была чья-то стоянка. Найдя в траве остатки недоеденной пищи, кости, животное с жадностью накинулось на них. «Старый пес», - подумал мужчина. Собака его не заметила, да и куда ей, когда тут возможно единственная еда за неделю. Да и любой человек его тоже вряд ли бы нашел. Спрятавшись в ветвях дерева, неизвестный пристегнул себя к стволу ремнем, чтобы не упасть, и, видимо, дремал, пока его чуткий слух и напряженное сознание не среагировали на приближающуюся собаку. Ноги были укутаны в спальный мешок, а на теле плотно сидела теплая куртка из не промокающей ткани. Сильные руки уверенно сжимали лук и наложенную на тетиву стрелу. Убивать собаку не было никакого смысла: старая, израненная, тут не только мяса не найдешь, но и подхватишь что-нибудь. Да и продать такую не продашь. Никто в здравом уме не возьмет, разве что только совсем отчаявшийся и умирающий с голоду. Псина подкинув последний кусок и ловко схватив его ещё цепкими зубами со смачным хрустом начала жевать. Ещё немного порыскав, и не найдя ничего путного, двинулась в другую сторону, и вскоре скрылась за деревьями. Человек на дереве все это время наблюдал за ней, он не шевелился, боясь напугать. Поэтому, дав ей спокойно поесть и дождавшись пока она уйдет, мужчина расстегнул ремень. Осторожно свернув спальный мешок и убрав его в рюкзак, повесил за спину. Затем вложил стрелу обратно в колчан, в котором было ещё чуть больше дюжины стрел, закрепил его также за спиной. Осторожно приподнявшись и свесив с ветки ноги, осмотрелся по сторонам: осторожность никогда не бывает лишней. «Никого и ничего» - проговорил про себя человек, затем достал из кармана часы и посмотрел на время. «5.15, в десять вечера закроют ворота, должен успеть». Спрятав часы обратно в нагрудный карман, и проверив застежку, путник бросил лук вниз в густую траву, сам же повиснув на вытянутых руках и потратив секунду на то, чтобы перестать раскачиваться отпустил руки и бесшумно приземлился на твердую почву. Сразу же присев на корточки, и нащупав рукой лук, он вновь осмотрелся по сторонам. Снова никого. Поправив капюшон и рюкзак, путник достал компас, определил стороны света и направился в нужном направлении. Двигаться было легко, трава ещё не настолько проросла, чтобы путаться под ногами, и в тоже время дожди ещё не превратили землю в грязь. Несмотря на начало мая, ночи были ещё холодные, поэтому в пять утра в лесу можно легко озябнуть, а то и замерзнуть. Но деваться некуда. В сто раз безопаснее уснуть на дереве, чем в какой-нибудь подвернувшейся избушке. Во всяком случае, на дереве тебя никто не достанет, вернее почти никто.
Солнце уже висело в зените, когда путник сделал первую остановку. Достав из сумки флягу, немного отпил из нее, одновременно нащупывая в нагрудном кармане сухари. Затем присев у невысокого деревца забросил один в рот. Стараясь хрустеть не очень громко, начал осматриваться. Весной в лесу легко, видимость лучше, спокойней. Но осторожность все равно была превыше всего. Слишком опасно сегодня оставаться верным минуте спокойствия и тишины. Уже многие расстались с жизнью, доверившись «госпоже удаче». Убедившись, что вокруг тихо, мужчина достал из сумки старую истертую и местами прохудившуюся карту. Большинство названий уже было не прочитать, но этого ему и не требовалось, так как почти всех этих мест больше нет. До поселения нужно было идти ещё около 30 километров, дорога не дальняя, до вечера должен успеть. Съев ещё несколько сухарей и запив их водой, путник поднялся и бодрым и уверенным шагом последовал на северо-восток, каждые двести шагов сверяясь с компасом. Местность была холмистая, что несколько изматывало. Хоть до конца и не ясно, что сложней подъем или спуск. Особенно если хочешь, чтобы тебя не увидели. Когда путник добрался до нужного места, времени было уже около трех часов. Солнце начинало припекать, но это не доставляло дискомфорта, а скорей радовало, наконец-таки тепло. Зима в этом году была куда холоднее обычного. Из-за обилия снега охота делалась практически невозможной, а то, что удалось собрать с немногочисленных полей в прошлое лето, было слишком мало. Поэтому для многих эта зима стало последним временем года в их жизни. Опустившись на колени и достав бинокль, он начал что-то выглядывать у подножия холма. Легкая улыбка пробежала по его лицу, после чего, убрав бинокль за пазуху, путник достал охотничий нож и осторожно начал спускаться вниз. Несколькими днями ранее, когда он только уходил в глубь леса, в этой меже он установил несколько простеньких силков, в надежде поймать кролика или может быть даже лису. И удача улыбнулась в этот раз. В первом силке он нашел зайца, а во втором куницу. Подвесив добычу к рюкзаку за спиной, и установив силки заново, двинулся дальше. Можно было бы разделать их тут, но стоило успеть добраться до города пораньше. Да и был риск наткнуться на кого-нибудь: так как поселение было не далеко и в округе частенько бродили разные отморозки… и не только они. Следующая точка располагалась в километрах пяти к северу, там силки были уже на крупного зверя, поэтому идти приходилось медленнее, чтобы не напугать добычу, если она ещё жива. Да и не стоило забывать, что крупный зверь легко мог привлечь к себе чужое внимание. Силки путник научился ставить ещё в детстве, когда обучался стрельбе из лука. Частые турпоходы, где молодых следопытов учили языку леса и охоте на диких животных, а что за охота, если ты не знаешь, как делать ловушки. Поначалу поймать, и тем более убить зверька, было крайне тяжело. Да и детей об этом не просили, главным было сделать хитроумное приспособление, поймать туда добычу и все, остальное дело наставника. Но когда привычный мир покинул эти края, задумываться над тем, насколько гуманно свернуть голову перепёлке, чтобы выжить самому, уже не приходилось. Офисная работа, как и вся та офисная жизнь, осталась за плечами. Теперь жизни нет, есть только выживание. Естественный отбор, в котором уже погибли и слабые, и сильные.
Путник продолжал осторожно двигаться, зажав в руке лук и держа на изготовке стрелу. Если пойманный зверь ещё жив, то добить его нужно мгновенно, не оставив ему шанса на последний рывок. Взобравшись на холм, с которого должен был открыться вид на небольшую полянку, где и была установлена ловушка. Присев на одно колено, и натянув тетиву, мужчина резким и уверенным движением продвинулся вперед. Заранее начав метиться в потенциальную мишень, и приготовившись в любую секунду выпрямить пальцы и отправить стрелу в цель. Но такая необходимость отпала сама собой. Поляна была пуста. Опустив лук и ослабив тетиву, лучник спустился вниз и подошел к силку. Пронзающая ловушка, весьма опасная, но в данный момент она явно себя не оправдала. Суть ее в том, что когда будет задета нить, высвободится натянутый прут, на конце которого находится длинный заточенный кол. Удар придется животному в бок, и будет смертельным для большинства. Но сегодня зверь, или кто-то другой доказал обратное. Ловушка сработала и, судя по крови на деревянном дротике, попала в цель. Но, видимо, лишь задела зверя, не сумев нанести смертельный удар. Посмотрев на землю под ловушкой, мужчина увидел кровь, оглядевшись и обнаружив неподалеку багровые следы, двинулся в их сторону. «Судя по количеству крови, удар все-таки удался, а значит, раненая скотина не могла далеко уйти», - размышляя, охотник продолжал двигаться по следам, снова натянув тетиву и приготовившись к выстрелу. Метров через триста до его слуха стали доноситься хлюпающие звуки, чавканье и хрипение. Сомнений не было, охотник уже знал, кто первым добрался до его раненого зверя. Обогнув раскидистый куст, он увидел поваленного набок оленя, всего истекшего кровью и видимо, успевшего умереть до того, как его догнал этот шакал. Поедающая останки оленя тварь, была человеком по внешним приметам, но не внутри. Учуяв новый запах, нечто повернулось в его сторону, и взору лучника открылись белые мертвые глаза. Кожа на лице бывшего человека была рваной, хотя ручаться за это не приходилось, учитывая, сколько там крови оленя. Лучевая кость левой руки торчала снаружи, разодрав синюю куртку. Судя по одежде, когда-то это был автомеханик, синяя роба хоть и сносилась да изодралась, легко узнавалась. Нечто издало хрипящий звук и постаралось подняться на ноги, но вместо этого упав на четвереньки и начал ползти. Когда все это только началось, самым сложным в этом «новом дивном мире» было осознавать кто перед тобой. Понимать, что это уже не живой человек, а мертвец, что это враг и тут нет компромиссов, только смерть, либо его, либо твоя. На это уходило множество дней и ночей, те кто не успевали смириться с неизбежностью вскоре становились одними из них. Щелчок возвестил о пуске стрелы, и через сотые доли секунды она торчала в голове твари. Тело ещё не успело повалиться на землю, когда лучник уже натянул следующую стрелу, оглядываясь в поисках «друзей» убитого. Задерживаться теперь было ещё более опасно. Быстро подойдя к трупу и выдернув древко, так чтобы его не повредить, мужчина бросил взгляд на оленя и двинулся дальше. Терять такую добычу было обидно. Но теперь это мясо есть нельзя. Хотя наверняка этого он не знал, но проверять не собирался. Больше ловушек в этом районе не было, и мужчина двинулся к поселению, ускорив шаг, но, не теряя бдительность. Всю дорогу он думал над убитым. Жизнь круто изменилась после тех далеких событий. Уже пять лет прошло, и чем дальше, тем становилось хуже. Поначалу все задавали вопросы: откуда, почему, что случилось, где армия? А когда армия пришла, и большая её часть превратилась в ходячие трупы, вопросы отпали сами собой. Не живые, но и не мертвые, они гнались только за плотью, как слуги дьявола, оборачивая каждого попавшегося на свою сторону. Судный день, для многих и большинства наступил. Города и целые страны впадали в молчанье спустя всего лишь десять дней с момента объявления о начале эпидемии.
Где было начало этой истории, сегодня никто не знает. Было объявлено об эпидемии какого-то нового вируса, просили воздержаться от поездок в Азию и прочая, всем приевшаяся ерунда. По началу так и было, никто не обратил на это сильного внимания, пока не стали говорить о фатальности и необратимости заражения. В среднем после заражения человек жил ещё пять шесть дней, после чего умирал, и любой врач без ошибки смог бы констатировать смерть, однако человек продолжал двигаться и управляли им только инстинкты. Есть, чтобы жить, хотя слово жить совсем не подходило к ним. Но дольше всего умалчивалось о том, как распространяется вирус. Когда эта тайна вырвалась на экраны телевизоров, в эфиры радиостанций и на полосы всех газет и журналов мир охватила паника. Хаос сжигал все ещё до прихода вируса. Также произошло и с этой страной. Когда люди узнали, какова цена заражения, то стало и вовсе не понятно, кто страшнее: мертвый или живой. Живые резали живых, в то время как мертвые съедали оставшихся. С тех пор прошло мучительно долгих пять лет. За это время человек, как самое приспосабливающееся существо, научился жить и в таком мире. Оставшиеся в живых верили легендам и слухам о том, что где-то на севере есть город за огромной стеной. И это единственное место на Земле, в котором можно чувствовать себя в безопасности. Или что какой-то остров превращен в укрепленную крепость. Но никто не знал об этом наверняка, и тем более никто этого не видел. Многие уходили искать подтверждение мифов, но никто ещё не возвращался, чтобы опровергнуть их. Может быть, они нашли то, что искали, и осели там. Всем хотелось верить именно в это.
Лес подошел к концу, меж деревьев уже проглядывались пустыри, лежавшие дальше к северу. Солнце приблизилось к горизонту и окрашивало небо в ярко красные тона. Выбравшись наконец-то из леса, лучник вновь натянул тетиву. Хоть идти здесь было и легче, но опасности становилось больше, поскольку в открытом поле, ты слишком легкая мишень. Опыт научил его обходить высокую траву и темные канавы, так как никогда нельзя быть уверенным, что в них кого-то не окажется. Двигаясь точно на север, он уже видел невысокие, но достаточно крепкие стены поселения. Прибавив шагу, чтобы успеть, он вышел на дорогу, ведущую к воротам. Постепенно небо темнело, и на стенах зажглись небольшие, но мощные, чтобы осветить землю метров на пятьдесят, прожекторы. С одной стороны это был риск, так как свет хорошо виден издалека, и если не всякий человек рискнет нападать на маленький город, то мертвецы, заполонившие этот мир, думать не будут. За год существования, маленькая деревня стала зваться домом для почти трехсот человек. Была своя больница, и даже школа. Детей учили всему что могли, но главной дисциплиной было «выживание». Также были машины, несколько дизельных генераторов и даже двенадцать солнечных панелей, которые в хорошую погоду давали городу необходимое для существования количество электроэнергии.
Приблизившись на расстояние в сто метров, охотник снял с тетивы стрелу, осторожно убрал её в колчан за спиной. Перекинув лук через голову, аккуратно пристроил его рядом с колчаном. К этому моменту фонари выхватили его из темноты и окатили ярким белым светом. Люди на стене направили на него свое оружие: не всегда знаешь чего ожидать даже от одинокого путника. Один из охранников заговорил достаточно громко, чтобы охотник мог его расслышать:
- Назовись.
- Романов, - также громко ответил охотник, скидывая капюшон с головы, чтобы постовые лучше могли его разглядеть. На вид ему было около тридцати, крепкий, лицо покрылось щетиной. Зеленые глаза выглядели неестественно яркими, контрастируя с темными волосами. Он не сомневался, что его узнали, но пропускать в город, не спросив имени, было не положено, как и нельзя было впустить без обязательного досмотра.
Стражи на стенах опустили оружие, раздался скрежет, и ворота начали открываться. Охотник двинулся вперед, бросив взгляд на стену. Говоривший с ним исчез, и он знал куда. Пройдя за металлические ворота, которые всегда держались закрытыми, но на ночь ещё и укреплялись тяжелой техникой в лице трактора «Беларусь», лучник поздоровался с охранниками легким рукопожатием.
- Что-то ты долго в этот раз. По магазинам, что ль шатался? – со смехом проговорил один из них.
- Да, новая коллекция, знаешь ли, - улыбнулся Романов в ответ, указывая на свои грязные армейские штаны.
За воротами сразу повернув на право и зайдя в небольшое помещение, он скинул рюкзак, колчан и лук на стол. В комнату вошел человек со стены, и, улыбаясь в свои широкие усы, приветливо махнул рукой:
- Дима, что же так долго? Мы ждали тебя ещё вчера утром.
Евгений Петрович, так звали этого человека, в прошлой жизни командир военной части, сегодня возглавлял оборону города. Дмитрий всегда тепло относился к нему и даже считал другом. Добрый и мудрый, он не раз помогал охотнику хорошим советом. А его знания тактики и ведения боя неоднократно спасали город от нашествий мертвецов. Здесь же жили и его сослуживцы - ветераны, умелые ребята, отлично представлявшие, что такое бой, как с живым, так и мертвым противником.
- Непредвиденные обстоятельства. В карты нужно внести изменения. Мост к городу полностью обвалился, теперь там ни пройти. Пришлось искать переправу. Нашел несколько лодок, причалил их у бывшего понтонного моста. Если будешь кого отправлять, скажи им об этом.
- Значит, моста больше нет, - задумчиво произнес Петрович, заметно погрустнев, - А ведь мы хотели вытащить с города ещё машин…
- Зачем нам ещё машины? – скидывая рубаху и майку, поинтересовался охотник.
Ответить командир не успел, в комнату вошел врач, и, поприветствовав Дмитрия, начал осмотр.
- Поговорим об этом завтра, Дима. Зайди ко мне утром. А сегодня отдыхай. И да, ты нашел что искал? – разворачиваясь к входной двери, сказал Петрович.
- Все нашел.
- Молодец, это хорошо, - слегка задумчиво, кивая головой, проговорил старый солдат. И вышел из комнаты.
Врач бегло осмотрел тело лучника на наличие порезов, укусов и прочих травм. Справился о самочувствии и головных болях, об усталости. После чего записал данные в карточку, объявив, что осмотр закончен.
Выйдя на улицу, Дмитрий обратил внимание, что трактор уже подпирает ворота, значит, времени больше десяти вечера. Зимой ворота закрывают в восемь. На улице было немного народу, да и вряд ли вообще можно сказать много о трех сотнях. Вспоминая прошлую жизнь, когда на городских праздниках собирались тысячи людей, триста никогда не будет казаться чем-то грандиозным. Пройдя метров четыреста вдоль улицы, охотник свернул в маленькую улочку между домов. Вскоре он оказался на небольшой круглой площади, на одной из сторон которой стояло двухэтажное здание, с белым фасадом и маленькими аккуратными колоннами. Справа от входа был нарисован большой красный крест, сообщающий, что в здании находится больница. Осторожно открыв старую скрипучую дверь, Дмитрий проскользнул внутрь. Пройдя до конца коридора, свернул налево и сразу же вошел в кабинет. За столом сидел пожилой человек, в белом халате, устало подняв голову, он посмотрел на вошедшего затуманенным взором. Но как только понял кто перед ним, тут же вскочил на ноги:
- Дима, ты вернулся! Удалось?
Охотник запустил руку в рюкзак и осторожно достал оттуда несколько коробок, ставя их на стол перед врачом.
- Все как вы просили, док. Надеюсь, это поможет.
Надев на глаза очки, доктор стал быстро распаковывать коробки и читать названия лекарств. Он беззвучно шевелил губами, иногда кивал головой. Когда все коробки были изучены, эскулап поднял глаза на лучника.
- Да, я думаю, это поможет. Теперь у нас больше шансов, - врач подошел к двери и махнул кому-то рукой, приглашая войти, – Теперь у больных есть надежда, Дима. Благодаря тебе.
В комнату вошла женщина санитарка, или просто тетя Лена. Врач дал ей указания, которые показались Романову малопонятными, она подхватила коробки и быстрым шагом куда-то их понесла.
- Много работы. Спасибо тебе ещё раз, – похлопав парня по плечу, доктор направился следом за своей помощницей.
Закрыв рюкзак и накинув его на одно плечо, Дмитрий вышел из здания больницы. На верхнем этаже, где располагались комнаты для больных, зажегся свет - наверное, начали давать лекарство. В городе вспыхнула эпидемия лихорадки, точное название Дима и не запомнил, да и от него этого никто не требовал. Задача охотника – найти лекарства. Которых, собственно, никогда не хватало. Пришлось прочесать все ближайшие поселки и города. Они были давно брошены и разграблены, но шанс найти там что-то полезное, был всегда.
Каждый раз вылазки проходили с переменным успехом. Предыдущая была провалена полностью. Мало того, что они не нашли необходимых антибиотиков, так ещё потеряли многих славных ребят. Главной опасностью всех населенных пунктов давно стали толпы мертвецов, которые берут количеством, загоняя в ловушки и появляясь там, где им совсем не место. Поэтому на этот раз Романов пошел один, чтобы не рисковать чужими жизнями, одному проще рассчитывать силы, и знать, что если убегаешь, никто не погибает из-за тебя. И пошел он дальше, чем планировалось. Охотник направился туда, где мертвецов больше, чем здесь, туда, где точно есть не разграбленные аптеки. В самый большой город этой области, город Рязань.

Вопрос: Да или нет?

1. Да		0	(0%)
2. Нет		1	(100%)
Всего:		1

@темы: сериал, проза, драма, фантастика

---

вы дозвонились.

[coca.coma]

жизнерадостный электронный голос неясной половой принадлежности: "приветствуем Вас! вы дозвонились в Ад! чтобы заказать курьера, нажмите "6", чтобы получить ответы на интересующие Вас вопросы, нажмите "6", чтобы стереть информацию о Вашем звонке, нажмите "6". чтобы связаться с конкретным оператором, наберите известный Вам добавочный номер в тональном режиме. помните, что ради Вашего удобства все разговоры записываются!
- ...добрый вечер, Вы дозвонились в Ад, я - Ваш оператор Джей,

чем могу Вам помочь?

чем могу Вам помочь?
- ..м..эээ..здавствуйте, ..э..Джей, а.. а скажите, все эти звонки анонимны?
- конечно, г-н Поплавски.
- оу. это хорошо. скажите, я бы хотел заказать..
- заказать?
- да, курьерскую доставку..
- Вашему начальнику, г-н Поплавски?
- да-да, именно ему. скажите, на каких условиях я могу это сделать? ..если я хочу устроить ему подарок на Рождество?
- г-н Поплавски, исходя из политики нашей компании, мы не можем произносить это слово без необходимости. Вы верующий?
- да.
- католик?
- да.
- доставку хотите организовать 25-го ночью или 25-го утром?
- думаю, ночью.
- г-н Поплавски, у адресата трое детей.
- да, но у него три тысячи подчиненных, у которых тоже есть дети!
- хорошо, г-н Поплавски. детей вычеркиваем. однако у Руди больная жена.
- да. но он ей изменяет.
- по взаимному согласию, она инвалид и больше не может исполнять супружеский долг.
- ну.. тогда оставляйте, ладно.
- хорошо, жену оставляем. к какому конкретно времени Вы бы хотели организовать доставку?
- к нулю, если можно.
- если Вы выберете это время, г-н Поплавски, Вы попадаете в акцию "хохот костра". в нее входит дополнительная стоимость за дополнительное удовольствие.
- а можно подробнее?
- да, г-н Поплавски.
- .......ну...... и........
- ну и?
- расскажите поподробнее об акции.
- клиент, решивший заказать курьера к самому началу 25 декабря, прямо под свет Вифлеемской звезды, имеет вдвое больше удовольствия - помимо курьера к адресату он обрекает два смежных дома на уничтожающий их пожар. желаете поучаствовать? впрочем, вопрос риторический. Вы слышали глагол "обрекаете".
- но один из рядом стоящих домов - мой..
- ну Вы же так не любите туда возвращаться.
- но у меня дети.
- которых Вы не балуете ни своим присутствием, ни чем бы то ни было еще.
- но у меня жена!
- которая давно махнула на Вас рукой и спит с приходящим сантехником или садовником, г-н Поплавски, в то время как Вы развлекаетесь с молоденькими мальчиками, заказанными на сайте boy.com
- но..
- г-н Поплавски, Вы хотите сделать заказ?
- да! только давайте утром! утром!
- но Ваш начальник успеет прийти на работу.
- неужели нельзя сделать заказ на время..например, на 4 утра?!
- г-н Поплавски, расписание сотрудников Ада - круглые сутки, но с трех до пяти утра - профилактика.
- черт..
- слушаю Вас.
- это было не обращение! так. хорошо. хорошо. я..хорошо, а стереть звонок я могу?
- Вы передумали заказывать курьера?
- а если передумал?
- тогда мы можем стереть Ваш звонок.
- может..тогда..
- вместе с Вашим головным мозгом, ведь звоните Вы не по телефону. впрочем Вам, как первому клиенту акции, мы сделаем отдельную скидку: сотрем только связи между лобными долями. и частично заденем сами доли.
- ччччерт!!!! я не хочу становиться овощем!
- выбирайте, г-н Поплавски.
- я не хочу становиться овощем! не хочу становиться овощем!!!!!
- Ваше время истекает. Вы перевозбуждены, связь становится нечеткой. что Вы решили? мы заказываем курьера к нулю или стираем звонок?
- я не знаю!!!!!!!
- г-н Поплавски. осталось пять секунд.
- курьера!! курьера!!!!!
- заказ принят. плату возьмут через полминуты. спасибо за заказ, о доставке Вас известят дополнительно. мы рады, что Вы обратились в Ад. встретимся через девятнадцать лет.
- нет, я не хочу, не хочунехочунехочунехочунехочу
- да держи ты его, давай! коли! ну, Сандерс!
- да колю я, колю!
- Я НЕ ХОЧУ СТАНОВИТЬСЯ ОВОЩЕМ!!!!!!!!!!
- Господи..а откуда он..
- да, это что-то новенькое в его сбрендившей башке - трезвая мысль. ладно, вроде, подобмяк, катим.
- слушай, а кто его решил отдать на..ну..
- лоботомию? да родственнички. жена да детишки. она заколебалась сюда приезжать после того, как его начальник уволил, а он с катушек слетел, ну а детишки выросли. да он, говорят, и отцом-то хорошим не был. вот только приходит к нему непонятный такой. на девчонку похож.
- а я и думал, что девчонка.
- ну, черт знает. надо имя глянуть, может, прояснится. ну куда ты его! щас телек этим психам снесешь! сам потом будешь их всех успокаивать?
- да не нуди ты, нормально все. видишь? Рождество же наступает, они все в этот голубой экран пялятся. на свои "веселые огоньки", которые после новостей щас включат, даже нас не видят. психи долбаные.
- а Поплавски?
- ну а что Поплавски? что ему про пожар этот слышать накануне операции?? ну сгорело у него там в поселке три дома, и чего?
- ну так ведь один-то дом его!
- да слушай! он там не живет уже 9 лет! он уже и своих не помнит! только этого.. посетителя. кстати, я, кажись, имя его вспомнил..
- ну и? парень, девка? как зовут-то?
- ..Джей.

Вопрос: да/нет

1. да		8	(100%)
2. нет		0	(0%)
Всего:		8

@темы: миниатюра, мистика, юмор

---

Письма из-за Великой Китайской стены

[Clavicula]

Может быть, покинул я вас на год,
Повидать диковины востока,
Где драконы золотистым оком
Озирают мир с высоких пагод.

Девушки изящны там и гибки,
Как тростник, закутаны все в шёлке,
Их глаза – загадочные щёлки,
На устах – жемчужные улыбки.

Боги там прекрасны и суровы,
Демоны – лукавы и жестоки,
Их жрецы бесстрастно круглощёки,
В одеянье жёлтом и багровом.

Там цари – владыки Поднебесной,
Слуги же их льстивы и угодны,
Палачи искусны в подноготной,
А народ как всюду – раб безвестный.

Мудрость там порою бессловесна,
Словно искра промелькнёт во мраке,
Выразимая в одном лишь знаке –
Глубже чем разверзнутая бездна!

Вопрос: Хорошо?

1. Да		7	(100%)
2. Нет		0	(0%)
Всего:		7

@темы: поэзия

---

И Бог создал женщину

[Элхэ.]

Идея не нова. Но было настроение написать именно об этом. И именно так.

И Бог создал женщину. Когда он ее создавал,то смотрел на закатное солнце и в память об этом дал ей волосы красные как огонь. Женщину он назвал Скарлетт. А потом была ночь. Ливень хлестал так, что в домах дрожали стекла а небо было светлым от вспышек молний. И тогда, в память об этой ночи, Бог создал женщину с волосами темными как ночное небо и назвал ее Зари. Третью женщину Бог создал, поглядев на бескрайние поля золотой пшеницы. Он дал ей золотистые волосы и белоснежную кожу а затем назвал ее Викторией. Время шло быстро и вот уже вместо маленьких, неуклюжих детей перед Богом стояли три девочки-подростка. И тогда Бог решил выбрать каждой из них судьбу. В стране в которой жила Зари началась гражданская война, отца и мать девочки убили а саму ее изнасиловали. Бог же смотрел на это с явным интересом и чему-то задумчиво улыбался. Отплакав свое Зари собралась и уехала в другую страну. Тогда Бог посмотрел на Скарлетт. Скарлетт было в то время восемнадцать и она была счастлива во всем-у нее были любящие родители и молодой человек работавший адвокатом. "Слишком уж мало она страдает"-подумал Бог. И Скарлетт заболела раком. Молодой человек тут же оставил ее.Родители превратились в собственные тени. В одно прекрасное утро Скарлетт проснувшись увидела что ее длинные огненные волосы выпали и лежат на подушке. "Что ж,с нее хватит"- Бог решил оставить Скарлетт и взглянуть на Викторию. Виктория жила как все. Не было у нее не особых радостей, не особых горестей. Каждое утро и вечер она спускалась в метро что бы ехать на работу из дома и с работы домой. "Какая же скучная жизнь, прямо таки тоска берет наблюдать"-пришло в голову Бога и он решил закончить со своими неудачными творениями. В один из дней когда Виктория как обычно ехала на работу, в вагон зашла Зари, обвязанная взрывчаткой. Так обе девушки погибли в одном и том же поезде. Скарлетт прожила дольше их всего лишь на пару месяцев. "Какие же они были скучные и неудачные,вот создам-ка сейчас новых"-начал мечтать Бог. И только уже приступил к созданию как услышал голос:
-Вася,ужинать пора!-Это Бога звала из кухни мама.
Бог бросил взгляд на экран монитора на котором крутилась заставка новой игры "Человечество", затем нехотя щелкнул кнопкой выключения компьютера. Поиграть он может и позднее,а вот ужин остынет.

Вопрос: + или -?

1. +		5	(55.56%)
2. _		4	(44.44%)
Всего:		9

---

Механик

[dova-kot]

Аннотация: Постапокалипсис, стимпанк. Последние люди на Земле. Механик прогоняет жену и создает механическую женщину. Она не живая и никогда не будет живой, хотя абсолютно послушна. Она идеальна, но он не может так жить, потому что она с ним не спорит.

Механик

Механик почти закончил проект всей своей жизни, когда в комнату зашла его жена.
- Механик! - позвала она. - Сколько можно играть? Пойдем ужинать!
- Это не игра! - обиделся Механик. - Это... эм...
Он не находил слов, чтобы объяснить, насколько важной была его работа. Погладив робота по механическому плечу, он тихо произнес:
- Это будущее.
Жена Механика удивленно цокнула языком и, вытерев руки полотенцем, рассмеялась:
- Этот железный монстр - будущее? Ты ради него торчишь здесь месяцами, не вылезая из чертежей и расчетов?
- Да, - Механик повернулся к жене и гордо на нее посмотрел. - Этот механический монстр - будущее! И, кстати, ее зовут Герда.
- Ее?! Ты что, создал механическую женщину? Куклу?
- Нет! То есть, да, но дело не в этом! Она...
Механик смутился. Их мир был мал; на улице не осталось живых деревьев - смог съел все зеленые листья, траву, растения. От дыма атомных электростанций, выкачанной нефти и бензиновых паров на планете почти не осталось жизни. Океаны иссякли, ледяные запасы полюсов истощились; вода закончилась, ее остатков едва хватало. Животные были механизированы - владельцы замещали отказывающие конечности собак, кошек и скота металлическими деталями, пока цельноживые не закончились. Потом люди начали замещать прочными деталями части собственных тел. Живых людей оставалось все меньше, еды и воды - недостаточно для поддержания жизни. Зато вдоволь оказалось бензина и денег. Когда добыли все топливо, израсходовали недра, разделили выручку и блага цивилизации - неожиданно оказалось, что деньги нельзя есть. А нефть нельзя пить. И газ тоже.
Без еды, воды, животных и растений человечество массово умирало. В мегаполисы пришли эпидемии новых болезней, над городами висели гарь и смог, промышленность встала, и единственное, что худо-бедно работало – это автоматические электростанции и канализационные насосные станции, обеспечивающие электричество и водоснабжение. Только людей, чтобы пользоваться ими, больше не было.
- Механик! - окликнула его жена. – Ты не создал будущее, ты просто сделал еще одну куклу.
- Нет! Нет, я...
Он смешался, не находя слов. Жена отвернулась, оставив мысль накормить его ужином, а затем ушла.
Механик слышал и то, как она собирала вещи, и то, как тащила тяжелый чемодан по лестнице. Он слышал, как хлопнула входная дверь. Но ничего не сделал.
Он не пытался ее остановить, не пытался объяснить, чем занимался. "Пусть уходит, - решил Механик. - Она не понимает меня. Она не видит меня, не хочет понимать, она не знает меня. Она не слышит меня. Пусть уходит! Я создал будущее, а она не нужна мне больше".

***

Механик сидел в кресле за рабочим столом, когда в комнату тихо вошла Герда. Он развернулся, наслаждаясь ее обществом.
- Ужин, - сказала Герда приятным голосом и поставила на стол Механика поднос с дымящейся едой. В тарелке лежало разогретое картофельное пюре из пакетика, смешанное с сухими макаронами.
- Спасибо, Герда, - Механик погладил ее по талии.
- Пожалуйста, дорогой, - ровно улыбаясь, ответила Герда.
Механик любовался ее тонкими чертами лица, мягкими темными волосами и идеальными формами, едва прикрытыми домашним фартуком. Он погладил ее по голове и поцеловал в лоб. От Герды пахло теплой картошкой, машинным маслом и металлом. Кожа была холодна на ощупь. Улыбаясь, Герда не шевелилась, ожидая новой команды.
- Принеси мне газету.
- Хорошо, дорогой, - сказала Герда и вышла.
Он знал, что создал идеальную женщину. Она могла готовить, вести домашнее хозяйство, не задавать лишних вопросов и выполнять любые приказы. Она даже могла рожать и воспитывать детей. Пока, к сожалению, все дети рождались мертвыми, но однажды он отладит механизм и она родит ему здоровых детей, воспитанных и послушных, как сама Герда. И они восстановят популяцию человечества.
Герда появилась в дверях, подошла легкой походкой и протянула газету.
- Возьми, дорогой.
Отточенный голос, ровные и четкие слова.
- Ты так много работаешь, дорогой, отдохни. Хочешь, я принесу тебе ужин?
- Спасибо, ты только что его принесла, - заметил механик, забеспокоившись о работе памяти Герды.
- Извини, дорогой. Я хотела покормить тебя второй порцией. Извини. Что-нибудь еще?
- Нет, иди, - выдохнул он облегченно.
Она покинула комнату, а Механик, съев остывшую картошку с макаронами, прочел газету и вернулся к работе - он думал над тем, как усовершенствовать идеальный механизм.

***

Воспроизвести человеческую особь, даже частично механическую, не получалось. Механику казалось, он упускает что-то важное. Все репродуктивные органы Герды находились в полном порядке и работали идеально; но, сколько он ни трудился ночами над Гердой, дети не получались. Вскоре он оставил попытки завести их естественным путем и собрал еще несколько копий Герды. Теперь его окружали идеальные механические женщины, послушные каждому слову. Герда-2 готовила ужин, Герда-3 убирала дом, Герда-1 разговаривала с ним, поддерживая и восхищаясь его успехами. Или наоборот. Герды не мешали друг другу, не спорили, не ругались. Они мирно сосуществовали, обслуживая его потребности. Механик должен был чувствовать себя счастливым, но почему-то не чувствовал. Чего-то не хватало. Его грызла мысль, что он упустил что-то важное; но что именно важное, он понять не мог. Не ухватывалась эта мысль за хвост.
Однажды Механик проснулся в три часа ночи и лежал, тяжело дыша, не в состоянии прогнать из головы воспоминания о том, как они с женой катались на коньках; как она упала и разбила коленку, и долго ругала его за то, что он ее не поймал. Механик не мог понять, что такого важного в том воспоминании. Чтобы разобраться, на следующий день он вместе с Гердой-1 поехал на каток.
В полуразрушенном городе трудно найти каток, но Механик все-таки это сделал. Кассы давно развалились, лед частично растаял, забор вдоль катка покосился, но все-таки это был он - искусственный каток в центре жаркого мертвого города.
Он надел коньки Герде, оделся сам, и они поехали вперед. Музыки не было, они просто катались. Герда преданно улыбалась, глядя Механику в глаза, держа его за руки. Она двигалась, как профессиональная гимнастка, и Механик похвалил себя за правильную прошивку системы. Сам он падал, ошибался и один раз сильно навалился на Герду; она легко подхватила его.
- Дорогой, ты не ушибся?
Поднимаясь, Механик смотрел в ее глаза, - идеальную оптическую систему, способную воспринимать тысячи цветов, не различимых человеком, - смотрел снизу вверх на ее автоматическую улыбку, приятное выражение лица, на ее идеальную одежду. Все в ней было правильно. Он чувствовал себя Пигмалионом, создавшим Галатею; послушную, вежливую, всегда готовую помочь. Но вместо влюбленности в свое творение он ощутил, как в сердце толчком вошла глубокая тоска. Тяжелой занозой тоска прошла по всей его человеческой душе.
- Милый, что с тобой? - чуткий механизм считывания микровыражений уловил его настроение.
- Все хорошо, - солгал Механик.
- Да, дорогой, - покорно согласилась Герда, и Механик вдруг почувствовал, что ненавидит ее.
Ему внезапно стало тошно от ее податливости, от механической честности. Гримасой показалась вечная улыбка, и от поймавших его рук, способных согнуть железный прут толщиной в метр, вдруг повеяло жестокостью, вызвавшей в нем страх.
Механик поднялся и сделал шаг назад, отпуская руку Герды; она просто стояла и улыбалась, ожидая нового приказа. Как рабыня, слуга; как механизм, способный делать лишь то, на что он запрограммирован.
Механик спрятал руки в карманах и тихо пошел обратно домой. Герда, все также улыбаясь, шла следом.

***

Механик сидел за столом и ковырял отверткой плечевой сустав Герды-2. В него заполз механический жук и, весело поплескавшись в машинном масле, перегрыз проводок, приводящий в движение пневмо-усилитель тяглового механизма руки. Герда-1, улыбаясь, принесла ужин и встала рядом, молча наблюдая за работой Механика. Ему вдруг стало не по себе. Казалось, Герда-1 рассматривает покореженные внутренности Герды-2 с злорадным наслаждением.
- Герда, выйди, - попросил Механик.
- Хорошо, милый.
Герда-1 покинула кабинет, но на пороге тут же появилась Герда-3. Неизменно улыбаясь своей зловещей улыбкой, Герда-3 подошла к Механику и погладила его по плечу.
- Хочешь близости, милый? - спросила она.
- Нет! - отмахнулся Механик, думая, как бы подлезть к проводку в пневмо-усилителе.
- Хочешь поужинать, милый? - не отставала Герда-3.
- Нет!
- Хочешь принять душ, милый?
- Нет!! - рявкнул Механик.
Он тут же спохватился, что кричит на бездушный механизм. Это неразумно. Он обернулся к Герде-3, но на ее лице застыла все та же проклятая улыбка. Герда-3 вошла в режим ожидания, и внезапно Механик взорвался.
- Я работаю! Я не хочу есть, не хочу спать, я только хочу, чтобы меня оставили в покое! - кричал Механик. - Проваливай, ты, глупая, бездушная кукла!
Последнюю фразу Механик прокричал во все горло, и внезапно ветер, подхватив его голос, эхом разнес: "Бездушная кукла... бездушная кукла..."
Крик отражался от стен, экранировал от металлических поверхностей, пугая Механика, пока не затих в дальних коридорах.
В дверях застыла Герда-1, внимательно ждавшая каждое его движение. Покорно улыбалась Герда-3. И когда он пошевелил отверткой, Герда-2 внезапно произнесла:
- Да, дорогой.
- Да, дорогой, - склонив голову, согласилась Герда-1.
- Да, дорогой, - эхом повторила Герда-3.
Механик положил отвертку и спрятал лицо в ладони. Он сидел в тишине, закрыв глаза, и тяжело дышал. Прошло несколько минут. Наконец, Механик выдохнул, открыл глаза и обнаружил, что он в комнате один. Герды ушли, даже Герда-2, чей механизм все еще был открыт; они в точности выполнили его приказ. Он точно знал, что все три ждут в соседней комнате, покорно, молча, не возражая; ждут, когда он что-нибудь захочет снова. Ждут, когда они смогут исполнить его новые желания.
Механик не знал, как долго просидел в кабинете. Смог за окном, казалось, стал гуще; в комнате потемнело. Нестерпимо хотелось дождя. Душа жаждала громыхающих капель, барабанящих по стеклу; ярких молний; страшного треска падающих линий передач; но это было невозможно. Его желание не мог исполнить никто, даже идеальная Герда.
Механик знал, что дождь не шел уже много лет, потому что воды на планете не осталось для естественного круговорота, и Земля превратилась в пустыню. И среди этой пустыни он, человек, остался один. Ни одному бездушному механизму не понять, что значит быть одному. Механизм всегда служит своему хозяину - вне хозяина его не существует. У механизма, как у раба, нет личности; нет "я", которое могло бы кричать в ответ на крик; нет "я", ругающего, отрицающего, делающего ошибки. Механизм идеален. И именно поэтому он никогда не станет живым. И именно поэтому он никогда не сможет создать жизнь.
Механик поднялся со стула; он размял ноги, сделал несколько приседаний и встал перед окном. Ничего нового за последние двадцать лет снаружи не появилось; смог, гарь, густой дым от электростанции; выхлопы СО2, бензопирена и других вредных веществ делали долгое пребывание снаружи опасным для здоровья. Очистительная система его дома, чихая и ломаясь, справлялась с газами, но старость добиралась и до нее.
- Через двадцать лет ничего не останется, кроме забытых чайников, стиральных машин и нескольких роботов. Человечество умрет, - с тоской думал Механик. - Умрет, а я так ничего и не придумал. Я не смог завести детей с женой и не смог создать их искусственно; я один виноват в том, что людей во Вселенной больше не останется. Последние часы! Последние бесславные дни! Я так и не добрался до границ Солнечной системы, я не основал колонию на других планетах, я даже не нашел других планет, пригодных для колонизации. И я много, отчаянно, долго работал, но так и не разобрался, что же это такое – жизнь.
Почему-то в памяти всплыла его жена. Ее ярко-рыжие волосы, жесткие черты лица. То, как каждый день, - Господи, каждый божий день, на протяжении двадцати лет! - она ругала его, спорила с ним, яростно, страстно доказывая, что он глуп.
- Как она права! - с тоской подумал Механик. - Я сижу здесь, в окружении трех бездушных кукол, и вспоминаю ее. Ох, как она была права!
Механик вспомнил время, проведенное вместе с женой; вспомнил последний день, когда он обидел ее и позволил уйти. Позволил уйти ей, своевольной, умной; ей, волевой, страстной и упрямой, как сотни мулов! А ведь она тоже знает физику, она могла бы подсказать, где он ошибся. Кто, как не женщина, чувствует рождение жизни?
Механик повернулся и стремительной походкой вышел из комнаты, пройдя мимо трех ожидающих его улыбающихся Герд, трех приятных во всех отношениях бездушных ледяных королев.

***

Он нашел ее в их старом доме. Он поднялся на порог и позвонил в дверь; снял респиратор, чтобы она его узнала. За дверью послышались шаги. И вот, она стоит на крыльце, удивленно разглядывая его смешной цилиндр, круглые очки и черное пальто.
- Что ты тут делаешь?
Механик и сам хотел бы знать, но у него нет ответа.
- Я просто здесь.
Ее губы кривятся в усмешке, но придумать едкое замечание ей не удается. Она делает шаг назад и впускает его в дом.
Механик проходит вперед и вдруг останавливается посреди комнаты. Он не верит тому, что видит. Оборачивается и радостно смотрит на жену. Она пожимает плечами, делая вид, что ничего особенного не происходит.
- Это... растение? - радостно спрашивает Механик.
- Да, - она легким движением откидывает назад рыжие волосы, и сердце механика внезапно пропускает удар.
- Первое за сто пятьдесят лет растение? - уточняет Механик.
Он смотрит на нее во все глаза, словно видит впервые за двадцать лет.
- Я нашла в двери разбитого автомобиля маленький темно-зеленый росток. Принесла его домой, посадила, и вот, выхаживаю.
Она рассматривает то пол, то потолок, стараясь не встречаться с ним взглядом. Она не хочет признавать, насколько важно то, что она сделала.
- Милая, - говорит он, подходя к своей жене вплотную и ласково обнимая ее. - Родная, но ведь ты растишь – будущее!
Она едва заметно пожимает плечами и усмехается, - криво, с хитрецой, как пират, только что ограбивший торговый караван, - и в этой улыбке Механик внезапно отчетливо видит, как продолжится жизнь.

Вопрос: ?

1. Понравилось		5	(83.33%)
2. Не понравилось		1	(16.67%)
Всего:		6 Всего проголосовало: 6

@темы: проза, рассказ, исправлено, драма, фантастика

---

Синдром Белого Кролика.

[Nairent]

Знаете, даже не знаю с чего начать. Столько история и каждая интереснее другой. Точно, я расскажу вам историю про человека, который залез слишком глубоко, в бездонную кроличью нору, имя которой «месть». И как это часто бывает, забравшись так глубоко, не всегда можно выбраться обратно.

Часть первая.
Глава 1

Вашингтон, Округ Колумбия. 2043 год. 23 часа 35 минут
Чёрный седан аккуратно съехал с автомагистрали на небольшую дорогу которая вела к одному из крупнейших лабораторных комплексов в стране. Целый, маленький город выстроенный из похожих друг на друга квадратных корпусов лабораторий вместил в себя почти полторы тысячи человек. «Карнак», главный центр изучения кибернетики в стране, в тоже время являлся передовым скопищем знаний касающихся изучения и улучшения человеческого организма путём кибернизации. Настоящий Иерусалим трансгуманизма.

Машина с государственными номерами медленно скользила по асфальту мимо многочисленных постов охраны. Буквально тысячи камер и почти целая армия профессиональных наёмников стояла на страже этого места, превращённого в крепость.
Когда с проверками было покончено машина понеслась мимо изумрудных лужаек и зданий лабораторий. Прогуливающиеся в поздний час учёные и спешащие по своим делам многочисленные кандидаты наук не обращали на машину ровным счётом никакого внимания, целиком поглощённые своими собственными заботами. Все и так знали имя единственного человека, который имел право на допуск в комплекс и выход из него. Все остальные были здесь на правах постоянных жильцов, на домашнем аресте. Ни контактов с родственниками, ни выездов на рыбалку по выходным, ни отпусков на пляжи известных курортов.

Ни кто из персонала «Карнака» ни имел право покидать территорию комплекса вот уже почти год. И если обычным людям вроде охраны или обслуги это доставляло определённые проблемы, то многочисленным учёным было собственно наплевать на это жалкое неудобство. Им не нужно было повышать и без того завышенную зарплату, что бы компенсировать неудобства. Они заперлись в этой «башне из слоновой кости», целиком отдав себя своему делу. Отсутствие каких либо ограничений бюджета, моральных норм и ценностей, только чистая наука. Получения знаний, ради самих знаний. Что может быть прекрасней для этих людей, которые стали заложниками собственного гения?

Лишь задача, достойная, что бы эти акулы вонзили в неё свои зубы.

Замедлив скорость, автомобиль мягко затормозил перед самым крупным корпусом. Мало кто знал, что если посмотреть на него с высоты птичьего полёта, то можно увидеть огромный равнобедренный крест, созданный целиком из стекла и бетона. Как иронично, построить место, которое должно было доказать лживость Бога, в виде одного из самых значимых религиозных символов в мире.

Открылась боковая дверь и из салона медленно вышел мужчина. Ему было уже за сорок. Аккуратный, дорогой костюм, ухоженные волосы и очки в тонкой, золотой оправе надетые на строгое лицо. Хозяин всего, что стояло на земле в радиусе тридцати квадратных километров от него. Профессор Захария Кросс. Будучи одним из самых богатых людей на планете, он мог позволить себе купить небольшой город. Весь проект «Карнака», был полностью его детищем, которое он бережно растил, подобно собственным детям. Не давая ему совершать не поправимых ошибок, он держал здешних хищников разума в узде и направлял их. И как подобно ребёнку, который вырос, так и «Карнак» повзрослел и начал приносить доход. Даже не просто доход, а просто невероятную прибыль. Являясь по началу чёрной дырой, которая высасывала деньги подобно тому как изнывающий от жажды человек наконец находит оазис с пресной водой, комплексу потребовалось почти десять лет что бы встать на ноги.

Ни кто не мог поспорить с таким количеством ведущих специалистов собранных в одном месте и работающих над одним делом. Кибернетика. Кибер протезирование. Создание компьютеров на основе искусственных нейронных сетей, которые были в сотни раз быстрее обычных систем, изобритение нейрокомпьютерных интерфейсов. Сотни патентов на передовые разработки окупили комплекс всего за год и продолжали приносить дивиденды.

Высокая женщина прошла сквозь двойные стеклянные двери и лёгким шагом направилась к поздним гостям. Лёгкий вечерний ветер всколыхнул её длинные, доходившие до середины спины волосы. На молодом лице играла лёгкая улыбка.

-Доктор Кросс.
Захария отвесил лёгкий поклон.
-Сивилла. Ты как всегда прекрасна.
-Мы ждали вас раньше.
-Знаю, но мне пришлось заехать за ними.
Сивилла вопросительно подняла бровь. Захария обошёл машину и открыл заднюю дверь. Сколько раз вот так прибывали в «Карнак» его новые жильцы. Самых важных и ценных привозил сюда лично Кросс. Сивилла ожидала увидеть очередного учёного, который словно собака готов вилять хвостом и прыгать по команде своего хозяина, только что подарившего ему самую большую в мире сахарную кость. От этих мыслей, она испытала к себе лёгкое отвращение. Когда то она была такой же.

Но её ждал сюрприз.

-Эллисон, Виктория, поздоровайтесь с мисс Ашвель.

Двое ребятишек, мальчик лет двенадцати и девочка, судя по всему на пару лет младше хором произнесли,- Здравствуйте мисс Ашвель.

Сивилла улыбнулась и опустилась рядом с ними. Её высокий рост порой отпугивал мужчин, что уж говорить о маленьких детях.
-Здравствуйте, зовите меня просто Сивилла, хорошо?
Лёгкая улыбка украшавшая её лицо и часто помогавшая ей в различных ситуациях сейчас не возымела эффекта. Вместо того что бы ответить на тёплое приветствие, дети наоборот отступили словно испуганные зайчата. Девочка даже попыталась инстинктивно найти защиты у отца, но тот положил ей руку на плечо не дав отступить.

-Прости, Сивилла. Они не очень хорошо ладят с окружающими людьми.
Сивилла снова выпрямилась и кивнула, - я понимаю. Пойдёмте доктор Сайто хочет с вами поговорить.

Пока они шли ко входу в здание, Сивилла не могла не обратить внимания на детей. Значит вот они какие, будущие наследники возможно самого огромного состояния в мире. Она слышала что они обучаются в закрытой частной школе в изоляции от окружающих. Сми буквально роют носом землю в желании узнать про «золотых детишек», но пока в прессу не просочилось даже их фотографий. Так старательно их защищали от алчных до свежей крови репортёров. Хотя можно ли назвать изоляцию от окружающего мира защитой? Что бы дети дрожали перед встречей с каждым не знакомым им человеком и даже не надеялись найти поддержки у собственного отца. Она ещё не забыла тот, почти незаметный жест, которым Захария не позволил дочери приблизиться к нему. Хотя в любом случае, это не её проблема. Пусть делает с ними что хочет, решила она. Но не смотря на это она уже жалела этих детей.


Вашингтон, Округ Колумбия. 23 часа 43 минуты В ста километрах от комплекса «Карнак».

Шесть чёрных вертолётов, неслись сквозь ночную тьму. Их винты бесшумно разрезали воздух, неся машины к своей цели. Каждая была оборудована системами
шумоподавления, благодаря которым заметить их можно было только с дистанции в несколько десятков десятков, а радио поглощающие покрытие корпуса делало их незаметными для радарных систем.

Протиснувшись между рядами своих бойцов, которые набились в грузовой отсек, Прайс залез в кабину пилота. Он не стал отвлекать их. Вертолёты летели на бреющем. Как бы не расхваливали анти-радарную защиту, всё равно лучше перестраховаться. Даже у таких навороченных систем, которыми без сомнения была напичкана их цель была слепая зона и наёмник хотел подобраться к своей добыче как можно ближе, что бы неожиданно нанести удар. Такой что бы их противник уже не смог оправиться.
Один из пилотов повернул голову в шлеме к командиру.

-Сэр, до цели примерно тридцать, тридцать пять минут. Можно было бы быстрее, но на такой высоте это было бы самоубийством.
Прайс молча кивнул. Они и так летели почти вслепую на скорости в двести километров в час, на двадцати метровой высоте от земли. Он был согласен с пилотом. Им не зачем рисковать.
-Нас заметили?
Пилот осмотрел показания бортовых приборов которые выводились на экраны,- насколько я могу судить нет. Мёртвая зона их радаров метров тридцать. Всё же это явно не военные модели. Иначе нас бы уже встречали.
-Дайте мне связь с остальными бортами. Я хочу что бы меня слышали все.
-Да, Сэр,- он щёлкнул несколько значков на экране, который отвечал за показания и управление систем связи.- Готово.
Прайс активировал свой киберкомм. Система сопряжённая с его нейро интерфейсом, мгновенно воспользовалась бортовыми системами вертолёта, что бы передать сообщение всем машинам и их пассажирам, что летели за головной машиной.
-Внимание всем. Наша цель проникнуть в особо охраняемый лабораторный комплекс, добраться до серверного хранилища и выкачать с него все данные и убраться от туда. Не думайте, что всё будет так просто. По данным нашего нанимателя, лаборатории охраняют не хуже некоторых военных баз, а значит мы ударим быстро и ударим сильно. Настолько, что бы они не смогли подняться с колен,- он сделал короткую паузу перед тем как отдать последний приказ.
-Мы будем на месте через тридцать минут. Проверьте оружие и помните, нам свидетели ни к чему. Никого не щадить.
Он отключил связь и ни сказав больше ни слова, снова занял своё место среди верных ему людей. Медленно и тщательно он начал в последний раз проверять оружие и экипировку следуя собственному приказу.
Действительно, свидетели им не нужны.

Лабораторный комплекс «Карнак» 23 часа 43 минуты.

Эллис шёл следом за отцом и высокой красивой женщиной, которую отец представил как мисс Ашвель. Именно отец. Ни папа, он отучил их от этого слово давным давно. Эллис уже и не помнил когда он называл его папой последний раз. Его сестра шла след в след за ним, держась за рукав его ветровки. Она всегда так делала, когда оказывалась в незнакомом месте.

Они вместе прошли сквозь двустворчатые стеклянные двери, которые были такими большими, что они спокойно смогли бы проехать сквозь них на машине. Оказавшись внутри, четверо попали в просторный круглый холл. Их шаги эхом отдавались на покрытом плиткой полу и взлетали куда то ввысь под сводчатый потолок. Пересекая просторное помещение Эллис обратил внимание на узор, который покрывал пол. Отец и мисс Ашвель никуда не торопились и медленно шли по аккуратно выложенной чёрной плиткой фигуре человека раскинувшего руки. Только вместо рук были изображены большие крылья. Эллисон даже подумал на секунду, а не настоящие ли это крылья, какой нибудь огромной птицы которые уложили сюда поверх рук изображённого человека, так прекрасно они были сделаны. Каждое белое пёрышко было изображено так словно именно оно было главным на этой картине. Но чем ближе к краям, тем сильнее изменялся благородный цвет перьев. От белого к красному, и в конце они становились серыми, словно пепел.

Эллис даже не заметил как они прошли по человеческой фигуре и его нога наступила на огромный жёлтый диск выложенный казалось из чистого золота. Мальчик понял, что это было солнце.

Сивилла на ходу разговаривала с его отцом, заметила замершего ребёнка и повернулась к нему.

-Это Икар.
Эллис посмотрел на нёё, -А кто это, мисс Ашвель?
Из за его спины раздался ответ, произнесённый тихим, тонким голосом.
-Это миф о древнем человеке, который полетел к солнцу.
Захария одобрительно кивнул ей и посмотрел на сына, словно спрашивая «а почему ты этого не знаешь?». Эллис смущённо отвёл взгляд.
Сивилла улыбнулась девочке.
-Молодец, ты почти права. Икар был греком, которому отец сделал крылья из перьев и скрепил их воском. Вместе со своим сыном они хотели улететь от ужасного царя и жить свободными.
Эллис посмотрел на женщину.
-А что с ними случилось?
-К сожалению, Икар подлетел слишком близко к солнцу. Его жар растопил воск, который скреплял его крылья и бедный человек упал в море.
Виктория опустила взгляд,- это очень грустно.
Мисс Ашвель улыбнулась девочке.
-Вовсе нет, он умер свободным. И погиб в погоне за мечтой. Разве что то может быть лучше?
Эллис промолчал, словно соглашаясь с ней. Не смотря на свой юный возраст, он уже имел несколько иное мнение. Ему ни хотелось умирать. Ни в погоне за мечтой. Ни вообще.
-Кстати именно этим мы здесь и занимаемся.
Эллис удивлённо открыл глаза,- вы хотите сделать людям крылья?
Ответил ему отец.
-Ну скорее мы хотим сделать клей получше.
Эллис не понял сказанного и уже хотел уточнить, когда звучный голос басом прокатился по комнате.

-Доктор Кросс, доктор Ашвель.
Захария повернулся к новому гостю и одарил его улыбкой, которую приберегал для официальных встреч с людьми которых не выносил, но с которыми должен был мерится.
Джаред Коул был как раз из таких.
-Мистер Коул. Рад видеть вас.
Старый наёмник пропустил его слова мимо ушей. Одетый в простой костюм выглядел не менее внушительно если бы был закован в средневековые доспехи. Сивилла так и видела его на древней арене сражавшегося с хищниками и себе подобными. И тем не менее она не могла признать, что он был весьма привлекателен. Хорошо сложенная фигура и атлетичная мускулатура, закалённая года военных тренировок сделали бы его желанным объектом для всех женщин на каком нибудь пляже, если бы не уродливый шрам, который начинался у правой брови и пересекая лицо спускался по левой ключице и исчезал под одеждой.
-Профессор Сайто, просил проводить вас к нему, как только вы прибудете.
Захария вздохнул. Похоже старый японец начинает забывать, кто здесь хозяин.
-Передайте Танаке, что я посещу его тогда когда это будет угодно мне.
Джаред улыбнулся своей жуткой улыбкой,- он так и думал что вы это скажите, а потому просил передать, что они закончили «Лазаря».
Лицо Кросса моментально изменилось. Он повернулся к Ашвель и детям.
-Сивилла, присмотри пожалуйста за детьми, мне нужно срочно спуститься вниз.
-Конечно сэр,- она протянула руку детям.- Пойдёмте ребята, вы верно проголодались, в комнате отдыха есть лимонад и печенье.
На этот раз Виктория не отстранилась и даже взялась за протянутую руку. Эллису ни чего не оставалось, как последовать за ними.

Посмотрев как Сивилла уводит детей, Захария на мгновенье вспомнил свою погибшую супругу. Когда он последний раз был с женщиной? Он уже и не помнил. За последние девять лет, что прошли с момента её смерти, он всецело посвятил себя работе. Захария даже с детьми виделся лишь раз или два в месяц. Что же, может и стоит это исправить. Завтра он обязательно отведёт их парк и будет с ними каждую минуту.
Но не сейчас.
-Идёмте.
Коул приглашающем жестом указал на дверь в конце комнаты.
-На сколько я понял они добились потрясающих результатов.
Кросс покачал головой,- посмотрим.
Они прошли через несколько одинаковых коридоров, прежде чем дойти до основной шахты лифта которая уходила под землю. Войдя в кабину Захария приложил ладонь к сканеру. Доступ в лабораторию где велись работы над проектом, был только у него, Сайто, Джареда и ещё нескольких высоко доверенных лиц которые были ассистентами Танаки.
Лифт быстро доставил их на самый нижний уровень здания. Как только створки разъехались в разные стороны Захария и Коул быстро прошли по коридору, предварительно захватив несколько белоснежных халатов висевших в приёмной. Захарии он был в пору, а вот широкоплечему начальнику службы безопасности был не по размеру.
На входе в главное помещение стояла специальная камера санитарной обработки, которая послушно выполнила необходимую, хоть и не совсем приятную процедуру очистки.
На входе их уже встречали.
Профессор Танака Сайто был японцем старой закалки и даже сейчас при возрасте в шестьдесят семь лет, он сохранил былую остроту ума, которой славился в молодости. А ещё он был крайне амбициозен.
-Захария нам удалось,- он схватил его за рукав и потащил через комнату.- Полный перенос призрака, я знаю как это сделать.
-Постой Сайто, вы же не могли совместить нейронную транс сеть с живым донором.
Танака подвёл его к огромному системному комплексу.- Да с живым донором это не возможно. Датчики СКВИД не позволили нам продвинуться дальше анализа шумов коры головного мозга, которые связанны с процессом мышления. Из за этого мы не способны считать память, которая скрыта в этих шумах. Но посмотри на это. Я так сказать поставил проблему с ног на голову.
Захария наконец вырвал руку из хватки японца, но тот казалось даже не заметил этого. Он подошёл к терминалу и начал выводить на экраны информацию. Показания, статистические данные и прочее.
Кросс смотрел на данные и не мог найти слов.
-Господи, ты сделал это.
Японец ухмыльнулся,- ты только представь Захария. Эта технология изменит мир. Навсегда.
Захария всё ещё смотрел на экран, на котором математическими формулами был написан рецепт бессмертия, когда здание содрогнулось от взрыва.

Вопрос: Стоит ли выкладывать продолжение и понравилось ли?

1. Да		6	(85.71%)
2. Нет		0	(0%)
3. Хорошо		0	(0%)
4. Плохо		1	(14.29%)
Всего:		7

@темы: сериал, ненормативная лексика, исправлено, фантастика, детектив, насилие